Боец с планеты Земля
Шрифт:
После допроса непоняток в отношении пленного у Гаса почти не осталось, а вот в отношении моей спутницы они, наоборот, появилось. Разъяснить их я поручил ей самой:
— Расскажи ему всё, — добавив на ушко. — Всё, что считаешь нужным.
— Слушаю и повинуюсь, мой повелитель! — шутливо отозвалась дама.
При их разговоре я не присутствовал. Специально. Чтобы не «давить авторитетом». Да и за Борсом требовалось чуток последить, пока окончательно не решили, что делать с этим селянином.
Гас разъяснениями вполне удовлетворился.
Но кое-какие
Сомнениями он поделился, когда Паорэ ушла:
— Выходит, что это правда, что местным с этой планеты улететь невозможно?
— Да, это правда. Космос для них закрыт. Торговцы из Лиги пытались кого-то вывезти, но всё и всегда заканчивалось одинаково. При выходе корабля на орбиту местные умирали.
— Это она рассказала? Или…
— Или. Читал об этом в библиотеке Ландвилия, в платном архиве.
— А пришлые? Такие, как мы?
— Все кто прожил на Флоре больше одного года, тоже становятся невыездными. Но об этом я не читал. Об этом мне рассказала Пао. И, знаешь, я склонен ей верить.
— Почему?
— Потому что она всегда мечтала улететь к звёздам и горько жалеет, что эта мечта уже никогда не сбудется. И это действительно правда. Я это чувствую. Знаю, она меня не обманывала.
— Мне бы твою уверенность… — Гас почесал в затылке, но, что возразить, не нашёл. — Ладно. Будем исходить из самого худшего. На Флоре мы больше полгода. Поэтому, если не сможем слинять отсюда за следующие шесть… нет, лучше за следующие пять месяцев, то…
— Останемся здесь навсегда.
Мы посмотрели друг другу в глаза и одновременно кивнули.
Задача была ясна, цели определены, а от работы мы отлынивать не собирались…
В село решили наведаться чисто мужским коллективом. Паорэ и Нуна остались в лагере. Того, что их обнаружат, я не боялся. Как сказал Борс, шляться по ночам новые хозяева запретили. И хотя сами они за этим проследить не могли, доносчиков в округе хватало.
Из пяти деревень, что были в баронстве, Склинка располагалась ближе всех к замку. С одной стороны, опасно, с другой — раньше сядешь, раньше выйдешь. В том смысле, что затягивать операцию по захвату власти нам не хотелось.
— Здесь, — прошептал Борс, указывая на один из домов.
Внутрь мы проникли легко, замок на двери открывался почти как в «квартиру инженера Щукина» — ногтем. Гас остался у входа, приглядывать за двором, а мы с Борсом тихо пробрались на второй этаж в хозяйскую спальню. Хорошо, что жены у бывшего старосты не было (умерла полгода назад), а дети, кроме самого младшего из сыновей, жили отдельно. Случись в доме народу побольше, пришлось бы действовать по-другому, более аккуратно…
«Он что, совсем без бабы живёт?» — спросил я у Борса, когда составляли план.
«Да ходит к нему одна, но на ночь не остаётся. Ночью в чужих домах оставаться запрещено», — пояснил тот…
Хозяина разбудили стуком по изголовью кровати.
— Дядька Аркуш, это я, Борсий. Не бойтесь, — негромко проговорил наш новый сподвижник.
— Было б кого бояться, — буркнул,
Смачно зевнув, он сел на постели и потянулся к стоящему на прикроватной тумбочке ночнику.
— Не надо включать свет.
Я приказал это достаточно тихо, но, судя по реакции хозяина дома, мой голос прозвучал для него подобно раскату грома. «Дядька Аркуш» буквально подпрыгнул на месте:
— Кто здесь?! Что тебе надо?!
В комнате было темно, но его силуэт хорошо выделялся на фоне светлых подушек и одеяла.
— А ножичек лучше не трогать, — усмехнулся я, видя, как рука старосты шарится под подушкой. — Я сюда не убивать вас пришёл и не грабить.
— Да-да, дядя Аркуш. Мы не грабители, — поддержал меня Борс.
— А кто же тогда?
Хозяин дома вынул пустую руку из-под подушки и повернулся ко мне, на слух.
— Это милорд Дир, он пришёл с юга, — ответил вместо меня Борсий. — С ним леди Паорэ. И он родственник старого Румия.
— Родственник Румия, точно? — усомнился Аркуш.
— Поставьте ночник на пол и после включайте, — скомандовал я. — Так будет незаметнее с улицы.
Бывший староста крякнул, но сделал, как сказано.
Удивительно, но электричество на Флоре имелось везде, даже в самых глухих деревнях. Правда, запитывались им не от внешней сети, а от компактных источников, работающих на непонятном мне принципе. Паорэ упоминала о них в том контексте, что, мол, производят такие устройства на репликаторах и, соответственно, кто владеет «средствами средств производства», то бишь, этими самыми репликаторами, тот рулит и экономикой. Всё строго по Марксу, только вместо капиталистов здесь — разношёрстная и полубессмертная аристократия-олигархия, а вместо пролетариата — прочее население Флоры…
— И что же вы от меня хотели, господин Дир? — поинтересовался староста, подслеповато щурясь на тусклый свет ночника и мою тень у стены.
— Поговорим об этом внизу. Там будет удобнее, там у вас ставни.
Ничего больше не говоря, я вышел из спальни и спустился по лестнице вниз, в «горницу».
Хозяин дома пришёл туда через пять минут, в сопровождении Борса. А ещё через двадцать младший сын старосты, тоже разбуженный и быстро введённый в курс дела, выскользнул из избы и «огородами» помчался собирать тех, кто нам нужен.
Ядро инсургентов-мятежников, помимо дядьки Аркуша и Борса, составили ещё пятеро местных, сильно пострадавших от новых властей и потому горящих желанием «вернуть всё взад».
Нормального оружия ни у кого не было. Мечи и арбалеты, которые тоже, оказывается, изготавливались на репликаторах, после смены местечкового сюзерена у населения конфисковали. В пользовании остались только охотничьи луки, ножи, топоры, вилы, косы и прочая крестьянская утварь, с которой много не навоюешь. Однако «дубине народной войны» этого и не требовалось. Ей требовались только решимость и — теперь уже строго по Ленину — партия революционеров, вооружённых идеями и готовых повести за собой массы.