Боевая добродетель. Секреты боевых искусств Китая
Шрифт:
Практически в каждом направлении ушу мы можем встретить несколько стилей группы сянсинцюань. Даже среди стилей «внутренней семьи» в настоящий момент насчитывают 72 комплекса сянсинцюань, а чисто подражательные движения присутствуют в любом стиле. Благодаря этому выработалась некая общая концепция обучения подражательным школам.
На первом этапе следует лишь имитировать внешний облик животного, «овладеть формой» (сянсин). В «Кулаке обезьяны», например, ученик, еще не зная никаких боевых приемов, учится срывать персики, как обезьяна, подражать мартышке, входящей в пещеру, дрожащей от холода под дождем, прыгающей от радости. В стиле «Когтей орла» боец учился подражать биению крыльев птицы, падал на песок, будто орел, атакующий добычу. Учителя «Кулака змеи», тренируя гибкость у бойцов, советуют ученику «оборачиваться вокруг камня», «ползать в траве так, чтобы ни одна травинка не покачнулась».
Затем начинается второй этап обучения, на первый взгляд, прямо противоположный первому. Он носит название «отойти от формы» (лисин). В китайской эстетике есть выражение: «Отходя от формы, достигаем схожести». Речь идет о духовном прозрении символической реальности, которая стоит за всякой формой.
Китайские мастера учат «не отходя от формы, оторваться от нее». Например, боец не должен «переигрывать», увлекаясь чисто внешней имитацией формы. Так, по настоящему пьяный человек вряд ли сможет адекватно реагировать на стремительно меняющуюся ситуацию в поединке. Последователь «Кулака пьяного» использует лишь внешние признаки опьянения, например, шатающуюся походку, в то время как основное правило стиля гласит: «Тело должно быть пьяным, а мозг трезвым». Один из известных мастеров «Кулака обезьяны» Хоу Иньпэй вспоминал, как он сначала учился подражать ужимкам обезьяны, затем стал замечать, что и его дух стал подобен внутреннему состоянию играющей и сражающейся обезьяны. После этого он потратил немало времени на совмещение внешней формы и внутреннего образа, а затем «забыл о том и о другом». С тех пор его тело и сознание в боевой ситуации и при выполнении комплекса сами уподоблялись обезьяне без всякого волевого вмешательства со стороны бойца. Он перестал имитировать обезьяну — он стал обезьяной.
Как видно, на первом и втором этапах боец учится отождествлять себя с каким-то внешним объектом (иногда это могло быть даже дерево, питающееся животворными соками земли). Однако на этих ступенях сянсинцюань остается лишь ритуальным танцем, чего для боевого искусства недостаточно. Именно начало сочетания методов кулачного искусства и принципов имитации знаменует собой третий этап тренировок. Его название — «утвердиться в мысли» (ли и) — подразумевает осознание бойцом ушу того, что он занимается многогранным боевым искусством. Во многих таких стилях считалось, что, если имитируемая форма не согласуется с боевым содержанием ушу, то следует пожертвовать формой ради сохранения прикладною содержания.
Вероятно, наиболее полно ритуально-танцевальный и подражательный аспекты ушу выражены в системе «Кулака обезьяны»(хоуцюань), который непосредственно связан с «танцами обезьяны» китайской древности и средневековья. Обезьяна — символ ловкости, хитрости и изворотливости — всегда связывалась в сознании китайцев с чем-то мифологическим, зачастую запредельным. Эго выразилось, прежде всего, в поклонении образу Сунь Укуна — Царя обезьян. По легендам, он овладел искусством магии и достиг бессмертия, мог менять свой облик и был бесстрашным бойцом. Якобы Сунь Укун обладал волшебным посохом, сделанным из одной из опор, подпирающих морское дно.
Этим посохом он побеждал всех врагов и по желанию мог прятать его у себя в ухе. Кстати, в этом заложен исток многочисленных упражнений с шестом, которые мы встречаем в хоуцюань.
Вопреки легендарным версиям хоуцюань никогда не был боевым стилем ушу. Зато он самым непосредственным образом связан с ритуальными танцами. Например, в «Шан шу» (VIII–II вв. до н. э.) упоминается о «танце обезьяны, танце фениксов, танце медведя, танцах других животных». В хронике «Книга династии Хань» («Хань шу», I в.) рассказывается о неком танце «умывающейся обезьяны», который представлял собой веселое театрализованное игрище, а не бой. Во всяком случае, повествования о веселых застольях, сопровождающихся «танцами обезьяны», не оставляют в этом никаких сомнений: «Выпив вина и изрядно развеселившись, все чиновники поднялись и пустились в пляс, подражая умывающимся обезьянам и дерущимся собакам. Затем, рассевшись вновь по местам, они громко хохотали» [267]. В тексте дословно перечислены следующие категории чиновников: чансинь (особоуполномоченные посыльные), шаофу (хранители императорских одежд и драгоценностей) и чанцин (канцлеры).
Чуть позже игры «Игры умывающейся обезьяны» входят в комплекс оздоровительных упражнений и даже заносятся в древнейший трактат «Схемы даоинь» («Даоинь ту», III в.).
Кстати, это свидетельствует о том, что под даоинь в древности подразумевались и психорегулирующие игровые методики. Но постепенно «играм обезьяны» начинали приписывать боевую ценность. Так, например, в трактате Цн Цзигуана «Новая книга записок о заслугах» (XVI в.) утверждается, что император Чжао Куаньинь знал некий стиль «Кулак обезьяны». Это, безусловно, уже какой-то подражательный стиль ушу, хотя у нас нет ни малейших подтверждений тому, что он связан с древними «танцами обезьяны». Автору «Записок о путешествиях в горы Суншань» («Сун ю цзн») Ван Шисину (XII в.) довелось воочию наблюдать тренировку по «Кулаку обезьяны» среди шаолиньских монахов, которую он описал так: «Отдохнув под горой, монахи — бойцы вновь принялись демонстрировать свое искусство. Кулаки и палки наносили удары с такой скоростью, будто летали. Их наставник, сложив руки, наблюдал за ними. Среди монахов были те, кто наносил обезьяньи удары, скручивался в низких стойках и прыгал в точности как обезьяна» [336]. Итак, постепенно сложились какие — то подражательные «формы обезьяны», слившиеся с приемами боя. Примерно в XV–XVI вв. появился первый игровой «Кулак обезьяны», движения из которого можно до сих пор встретить в современном хоуцюань. Он назывался «Тридцать шесть связок обезьяны» — хоуцюань саньшилю лу. В эпоху Цин (1644–1912 гг.) в уезде Юэсянь провинции Шаньси некий человек по прозвищу «Высокая гора» (Гаошань) преподавал своим ученикам «Кулак обезьяны», причем большинство технических действий своими названиями были связаны со знаменитым Сунь Укуном.
Стиль обезьяны вышел не из боевой практики, а из придворных спектаклей древности, а поэтому вплоть до сегодняшнего дня он представляет собой сочетание боевых приемов и игровой имитации повадок обезьяны.
До сих пор не существует единого «Кулака обезьяны». Учителя каждый по-своему трактуют движения этого животного. Одни пытаются в точности воспроизвести их, другие, например в синьицюань, стремятся передать лишь хитрость, ловкость и увертливость этого животного. Однако в основе практически всех этих школ — поединые принципы, так называемые «32 священных иероглифа». Первые десять относятся ко всем движениям, следующие восемь иероглифов — к движениям руками. Последние четыре иероглифа описывают требования к работе ногами.
Четыре требования предъявляют мастера «Кулака обезьяны» к своим ученикам.
«Имитируй форму», — учат они прежде всего. Необходимо научиться держать спину чуть согнутой, как это делает обезьяна, и выполнять простые движение, например, как «обезьяна почесывает ухо». Второе требование заключается в овладении «истинной мыслью» — следует найти золотую середину между театрализацией и прикладными аспектами. Третье требование этого стиля — «тесно связывай движения между собой» — соответствует особой «обезьяньей» тактике, заключающейся в использовании связок в два-три движения и исключением одиночных ударов. Последнее требование — «легкие передвижения и подвижное тело» — позволяет овладеть уходами и обходами противника со спины.
Сегодня на соревнованиях можно нередко увидеть хоуцюань в современном, сильно измененном виде. В стиль введено много акробатических элементов и его относят к показательно-демонстрационным. Древний же стиль хоуцюань в наши дни мало кому известен.
Еще один подражательный стиль — «Кулак журавля» (хэцюань) приобрел широкую известность не только в Китае, но далеко за его пределами. Родившись в провинции Фуцзянь, в районе уездов Фучжоу, Путянь и Чаньюэ, всегда славившихся своими мастерами ушу, он быстро распространился по всей Юго — Восточной Азии. Правда, переход стиля «из рук в руки» не оставил неизменным его первоначальную форму. Сейчас существует по крайней мере четыре разновидности хэцюань, весьма не похожие друг на друга.
Расскажем раннюю историю хэцюань так, как о ней свидетельствует канон школы «Рассуждения о Кулаке белого журавля» (Байхэцюань лунь).
В годы правления императора Канси (1662–1773 гг.) в одной из деревень уезда Юнчунь провинции Фуцзянь поселился старый мастер Фань Чжэндун, по прозвищу «Слепящая ладонь», приехавший сюда из соседней провинции Чжэцзян. Единственной ученицей старика была его дальняя родственница — скромная и трудолюбивая девушка Фан Цинянь.
Девушка любила наблюдать за играющими журавлями. Однажды Фань Цинянь сидела на поле, погруженная в грустные мысли о заболевшем отце, оставшемся в другой провинции. Из тяжелых раздумий ее вывел крик журавля, расположившегося неподалеку. Фань Цинянь, решив отпугнуть птицу, швырнула в журавля камнем. Каково же было ее изумление, когда журавль взмахом мощного крыла отбил камень, отшвырнув его далеко в сторону.