Боевая Магия
Шрифт:
С минуту она рассматривала возможность зайти в байта, но передумала. Она не знала, сколько она ещё будет бродить, пока не устанет окончательно, и не будет вынуждена ехать на попутной повозке обратно в храм Живого Круга. Она собиралась пройти так далеко, как только могла, хотя было грустно видеть весь ущерб, нанесённый ярко раскрашенным домам и храмам. По крайней мере это они остановили — она и её друзья.
Эвви остановилась поглядеть на нетронутую стену храма. Та была расписана несколькими гьонг-шийскими фигурами. С тех пор, как она побывала с Луво под землёй, ей казалось, что все изображения двигались.
— Иногда я бросаю кедровые орешки над их головами, — сказал Бог-Король, — и они злятся, потому что не могут поймать их.
Эвви, вздрогнув от неожиданности, посмотрела на него:
— А тебе можно бродить вот так, одному? — спросила она. — Что если в городе есть шпионы, и они тебя схватят, или…
Она моргнула, осознав ход своих мыслей, и её голос дрогнул. Мысль в её голове была слишком ужасной: Бог-Король, привязанный к столу, как была привязана она, и подвергаемый тем же пыткам, что и она.
— В мире есть нехорошие люди.
Он положил руку ей на плечи, когда она заплакала.
— Иди сюда, — сказал он, и подвёл её к скамейке, стоявшей у неокрашенной части стены.
Он усадил её там, положив её голову себе на плечо, позволяя ей выплакать затопившие её напряжение и страх.
— Я под защитой, — сказал он. — Ты будешь удивлена, насколько хорошо я защищён.
Он посмотрел на настенные росписи, которые вышли, чтобы посмотреть на Эвви, и похлопать её по голове и по спине.
— Эвви, ты их беспокоишь.
— Прости, — сказала она, вытирая лицо рукавом.
Розторн никак не могла отучить её от этой привычки.
— Я просто устала.
Она хмур посмотрела на Бога-Короля:
— И это не кажется особо достойным бога, или короля — дразнить изображения кедровыми орешками, — строго сказала она ему.
Изображения бросили свои занятия, чтобы строить Богу-Королю рожи.
— Они дразнятся в отместку, — сказал он Эвви, кивая на гримасничавших существ. — Они приходят в мой тронный зал, когда я выслушиваю жалобы, и делают грубые жесты, пока люди со мной говорят. Они знают, что я не смею смеяться, иначе люди решат, что я не воспринимают их проблемы серьёзно.
Он выглядел как деревенский мальчишка, каким и был раньше, за исключением его серьг и колец на косе.
— Эти изображения приходят в твой тронный зал?
— Не совсем. В тронном зале есть другие изображения, похожие, — ответил он. — По всему городу такие изображения, если уж на то пошло. Я думаю, они дразнят меня по очереди.
Он предложил ей взять у него кедровых орешков.
— Твоё общение с Луво наверное позволило тебе их видеть их сейчас в движении. Когда ты была здесь раньше, ты не говорила, что видишь их.
— Ты говорил с Луво?
Орешки были вкусными и сладкими. Она и забыла, что в мире были хорошие вещи, вроде кедровых орешков.
— Какое-то время ты спала, — сказал Бог-Король. — Именно Луво рассказал мне, что с тобой произошло.
Он отвёл взгляд, помрачнев лицом:
— Мне так жаль, Эвви. Ты всего лишь приехала сюда учиться и делиться своей чудесной магией.
В голове Эвви внезапно всплыл ещё один ужасный образ: Бог-Король,
— Император уехал домой?
Бог-Король покачал головой:
— Он лишь отступил, и недалеко. Он отдыхает, и созывает свои северные войска. Мы лишь можем быть рады, что он также даёт и нам время отдохнуть, и подождать прибытия наших союзников.
— А их хватит?
Война была почти что более комфортной темой для разговора, по сравнению со всем, что случилось с ней в Гьонг-ши.
— Это — наша земля. В Гьонг-ши случается такое, что больше не случается нигде, — ответил он. — Мы должны молиться, что этого хватит.
Какой-то мужчина подошёл поговорить с ним. Эвви наблюдала, думая: «Я не могу забрать у него Розторн и Браяра. Если я уеду, то готова поспорить, что Луво вернётся в свою гору, поэтому я не могу и Луво забрать — если он вообще ради меня останется. Но я не могу уехать, и отдать всю страну Уэй-шу. Я должна сначала попытаться помочь».
«Я просто не могу позволить им снова меня схватить, вот и всё».
Когда они вернулись из бани, Розторн пошла искать Первого Посвящённого Докьи. Браяр завидовал её энергичности, но всё ещё был слишком уставшим, и нога его беспокоила. Он попросил у Луво прощения за то, что был ему неважным собеседником, и снова лёг спать.
Река Снежного Змея блестела на солнце. Он сидел на берегу, удя рыбу. Во сне он знал, что редко рыбачил, но здесь он этим занимался, и в прозрачных водах клевало. Он потянул рыбу на берег реки. Но вытянул он тело, тело старой женщины. Он посмотрел на реку. По ней плыли тела умерших: мужчины, женщины, дети, животные. Они ощетинивались стрелами, или показывали зияющие раны, когда река снова и снова переворачивала их на порогах.
По какой-то сонной причине он снова закинул удочку в воду. Следующим телом, которое он вытащил на берег, была Эвви. Её ступни истекали кровью.
Браяр сел, втягивая ртом воздух.
«Хватит с меня этого», — сказал он себе. «Хватит всего этого». Он нашёл полотенце, полил её водой из кувшина у своей кровати, затем вытер им пот у себя с лица и шеи. Вместо того, чтобы снова попытаться заснуть, он решил заняться чем-нибудь полезным, не смотря на усталость. Он взял сумку с его снадобьями, и нашёл один из лазаретов, где держали раненных.
К глубокому удивлению Браяра, его лекарские услуги не были нужны, в отличие от его снадобий. Это оказалось правдой: в Гьонг-ши было полно магов-лекарей. Однако, он выяснил, что его друзья среди раненных солдат хотели его увидеть. Они с радостью познакомили его со своими друзьями. Браяр сделал обход, сидя с каждым из них, и шутя, стараясь показывать веселье на лице, как бы раны солдата его ни расстраивали. У многих из них были ожоги от магического огня, отчего Браяр стал ненавидеть Уэй-шу ещё больше. Почему тот не мог удовлетвориться тем, что уже имел?