Боевое слаживание (сборник)
Шрифт:
– Хорошо. – Я нажал кнопку отключения и в упор посмотрел на Филимонова.
– Не иначе это шестой из чипированных, – тяжко вздохнул Василий. – А тебя он как пить дать попытается убить.
– Совершенно верно, – подтвердил я. – Обязательно попытается, но сперва... Впрочем, ближе к делу. На время моего отсутствия принимай руководство отделом. (Я позвоню Рябову.) И немедля за работу! Возьмешь в помощь двух-трех сотрудников и выяснишь всю подноготную шестерки чипированных. В первую очередь Трифонова. Конкретных инструкций давать не буду. Меня интересует только результат.
– Ясно, – кивнул майор.
– А экстрасенс-то был с тобой не до конца откровенен, – идя по направлению к лифту, полуобернулся я. – Или ты неправильно вел допрос. Учти это на будущее!..
* * *
Хрестоматийное, известное всей стране Брюсово располагалось в старинной части города и представляло собой каменное здание, обнесенное высоким забором с несколькими рядами проволоки поверх него. Изолятор окружали жилые дома, и издалека его видно не было, а местным жителям он давно примелькался. Обычно все здесь было тихо, спокойно, сонливо...
Но сегодня около Брюсова наблюдалось нездоровое оживление. В радиусе трехсот метров вокруг него стояло плотное кольцо омоновского оцепления, вызывающее ненужный ажиотаж как у «аборигенов», так и у случайных прохожих. Густо толпились казенные легковушки и микроавтобусы. То там, то здесь мелькали камуфляжные молодцы в черных масках. (Спецназ ГУИН[41].) Омеговцев видно не было, хотя Трифонов сидел в спецотсеке ФСБ.
(Перед выездом я попросил начальство их не присылать, дескать, сам управлюсь, а у ребят и так забот хватает.)
На внутреннем заасфальтированном дворе вперемешку опять-таки с гуиновцами топтались растерянные тюремщики во главе с «хозяином» и «кумом»[42]. Физиономии двух последних выражали крайнюю степень расстройства и обреченности.
– Кто руководит всей этой толпой? – Я обвел рукой окрестности.
В ответ послышалось невнятное бормотание «хозяина», из которого следовало, что то ли он, то ли командир гуиновского спецназа подполковник Свечкин. (До сих пор толком не определились.)
– По-о-нятно, – протянул я и резко спросил: – Где Свечкин?!
– Ну, здесь я, – лениво отозвался низкорослый, кабанообразный тип в обязательной «собровке».
– Будьте любезны, вы оба не предпринимать никаких действий до моего возвращения. – Я отошел подальше в сторону, по прибору связался с генералом Нелюбиным и попросил его дать необходимые указания начальству вышеуказанных господ.
– Им позвонят или радируют через пять минут, – твердо пообещал Борис Иванович.
– Так быстро? – опешил я.
Генерал в ответ лишь хмыкнул и дал отбой. Мысленно подивившись такому чуду, я немного обождал, вернулся обратно и жестом подозвал «хозяина» со Свечкиным.
Бледный, перепуганный тюремщик подбежал, как говорят блатные, на цирлах. Зато гуиновец двинулся вальяжно, вразвалочку, надменно глядя сквозь прорези в маске и как бы говоря: «Что раскомандовался, полковник? Мы тут сами с усами и вообще – из другого ведомства. Плевать я хотел на...»
Рация у него в разгрузке ожила на несколько секунд раньше положенного срока. Моментально застыв на месте, «надменный» поднес ее к голове, вслушиваясь в несущийся из «Кенвуда» грозный, перемешанный с матюгами рык и постепенно съеживаясь, как проколотый мяч. А «хозяин», тем временем прижав к уху мобильник, вздрагивал в ознобе и только лепетал подобострастно:
– Есть!!! Слушаюсь!!! Будет исполнено!!!
– Теперь ситуация, надеюсь, понятна? – по завершении аудиоэкзекуции обратился к ним я.
– Так точно!!! – хором гавкнули служивые.
– Тогда слушайте мою команду. 1. Оцепление снять. 2. Машины с улиц убрать... Куда?! Да хоть съешьте... ваши проблемы. 3. Спецназу рассредоточиться внутри изолятора, блокировать все выходы из него и пресекать на корню любые волнения среди заключенных. 4. Вы, подполковник, сдайте полномочия заместителю и снимите маску – раздражает. Пойдете со мной к Трифонову.
Выполнив первую часть приказа, Свечкин неохотно стащил «собровку». (Видимо, не любил с ней расставаться в присутствии посторонних.) Лицо у него оказалось курносое, широкое, ничем не примечательное и взмокшее под толстой материей. (Погода на дворе стояла теплая.)
– Вдвоем будем брать? – заметно побледнев, спросил он.
– Боже упаси! Сегодня я работаю соло. Вы проводите меня к убежищу преступника, а дальше – не ваша забота.
– Тогда позвольте и мне, – оживился начальник сизо. – Я лучше ориентируюсь в здешних краях. Кроме того, Трифонов уже не в камере!
– ??!!
– Двадцать пять минут назад террорист, прикрываясь заложниками, перебрался в тюремную санчасть, – почтительно сообщил подполковник Свечкин и после паузы добавил: – Здоровый мужик, однако! И... натуральное чудовище! Вы бы видели груду убитых им сокамерников! Даже меня мороз по коже продрал, а уж я-то навидался видов. Вот, помнится, в девяносто восьмом году...
– Отложим воспоминания до лучших времен, – оборвал я разговорившегося гуиновца и холодно улыбнулся: – А в камеру я, пожалуй, наведаюсь по пути. Посмотрим, на что он способен. Пока же передайте Трифонову – полковник Корсаков идет к нему. Один! (Вы оба отстанете на полдороге.) И еще – я знаю, чего он добивается, а посему пусть бережет заложников как зеницу ока. Если с их голов упадет хоть один волос – его план сорвется. Он поймет, не сомневайтесь. А теперь, ведите. – Проигнорировав изумленные взоры временных попутчиков, я слегка подтолкнул в спину «хозяина»...
Камера № 18 в специальном отсеке ФСБ напоминала филиал морга, где немного «порезвились» хулиганы-некрофилы. Некоторые мертвецы лежали на нарах, остальные на полу в самых разных позах. Судя по ряду характерных признаков, их смерть наступила не слишком давно, незадолго до тюремного завтрака. Причем первых она настигла во сне, а вторые пытались как-то спастись, но безуспешно. Убийца действовал молниеносно, по принципу – одно движение, один труп.
– Он начал убивать рано утром, перед подъемом, – осторожно подсказал из коридора начальник тюрьмы.