Боевой 41-й год. Тетралогия
Шрифт:
В 18 часов противник снова пошел в атаку, на этот раз в центре, на полк Гущина. Одновременно открыла огонь подтянувшаяся немецкая артиллерия. Плотность ее огня значительно возросла. На этот раз в атаке участвовали и крупные силы пехоты. Двумя цепями, развернувшись на два километра, шли танки. В первой цепи - Т-4, во второй - Т-3. Между танками густо бежала пехота. За ними двумя цепями двигались БТР-ы, также в сопровождении пехоты. Гаврилов приказал дивизионной артиллерии открыть огонь по танкам. Корпусной - тоже. Близнецову и Волкову приказал поддержать Гущина всеми средствами полков. Вызвал по рации штурмовиков. С опушки лесного массива на правом фланге по немцам тоже открыли огонь чьи-то пушки. Направленная туда разведка вскоре донесла по радио,
Несмотря на плотный заградительный огонь, танки первой цепи пересекли поле и стали стягиваться к бродам. В поле чадил с десяток дымных костров. Пехота под артиллерийским и минометным огнем залегла, но продолжала ползком и перебежками продвигаться вперед. Передовые танки уже выползли из речки на берег. До линии окопов им осталось меньше ста метров. По переправившимся машинам в упор ударили бронебойшики. 120 противотанковых ружей полка не оставили немецким танкистам никаких шансов. Все переправившиеся танки загорелись. Но, по обнаружившим себя бронебойщикам с другого берега ударили танковые пушки. Почти 60 трехдюймовок. Расчеты попрятались в наспех отрытых окопах. Подготовить доты и блиндажа дивизия не успела. Всё новые танки переползали броды.
К счастью, появились штурмовики. Одна эскадрилья сменяла другую. Отстрелявшись РС-ами и сбросив мелкие бомбы на танки, летчики принимались обрабатывать из пулеметов залегшую пехоту. На сжатых и распаханных полях пехотинцев было прекрасно видно сверху. Даже истребители сопровождения не смогли остаться в стороне и подключились к этому полезному делу. Отпустив прикрываемых штурмовиков с поля боя, истребители делали один - два захода по пехоте, и только потом уходили догонять прикрываемых. Немецких самолетов, к счастью не было. Заградительный огонь из всех стволов артиллерии и минометов не прекращался.
И немцы не выдержали. Первой покатилась назад пехота. За ней стали пятиться и танки. Идти вперед без пехоты танкисты не захотели. Бронебойщики перещелкали бы их всех. В поле горели еще 16 танков и 13 БТР. Трупами пехотинцев была густо засеяны все пашни. Надеюсь, на сегодня, после такой бани, фрицы успокоятся, - подумал комдив, и приказал доложить потери.
Из подбитых на нашей стороне реки танков удалось взять пленных танкистов. После экстренного допроса начальник разведки доложил, что против них действуют три танковых дивизии и мотодивизия СС "Райх". Гаврилов не поверил:
– Что-то танков маловато для трех дивизий.
– Так 12-й танковый их тоже хорошо пощипал. По словам пленных, от 12-го танкового больше ничего не осталось.
К восьми часам Гущин сообщил: два стрелковых батальона, на которые пришелся весь удар немцев, потеряли около половины личного состава. В батальоне боевой поддержки осталось чуть больше трети артиллерии и около половины минометов. Сразу после доклада Гущина появились крупные силы бомбардировщиков в сопровождении истребителей. Бомбовый удар снова пришелся на полк Гущина. Силу и точность бомбежки все же ослабили эскадрильи прикрытия, которых теперь стало две, причем обе не на ишаках, а на новых истребителях. Ястребки сбили трех бомберов и трех истребителей. Сами потеряли четверых. Зенитчики тоже не оплошали и сбили двоих.
Гады не успокоились, опять пойдут на Гущина, - сделал вывод комдив. Тут же приказал Близнецову и Волкову по одному стрелковому батальону перевести в полосу полка Гущина. К счастью, передовой окоп, хоть и в одну нитку, уже был протянут по всему фронту обороны дивизии, что давало возможность безопасного и скрытного маневра подразделениями. Самому Гущину приказал уплотнить фронт полка с трех до полутора километров.
Солнце уже висело над самым горизонтом, когда немцы снова пошли в атаку. Одновременно ударила их артиллерия. Били снова по полку Гущина на уже уплотненной позиции. По позиции батальона боевой поддержки, рядом с которой находился НП Гаврилова, долбили тоже. Причем плотность огня уже приближалась к той, которую Иван Васильевич помнил по брестской крепости. Пришлось уйти из окопа в блиндаж. Сидеть в окопе было бессмысленно. Всю видимость закрыла плотная пыль. Блиндаж НП ходил ходуном, бревна перекрытия ворочались и противно скрипели.
Очевидно, немцы стянули против нас всю уцелевшую артиллерию танковой группы. Бьют крупные калибры, если накроет прямым попаданием, три наката не спасут - подумал Гаврилов, - а в батальоне боевой поддержки ни одного блиндажа или дзота нет. Не успели построить. Вся артиллерия и минометы и личный состав в открытых окопах.
Черт побери, надо было перейти на КП - выругался про себя Иван Васильевич, - сижу тут как мышь под веником и ничего не вижу! Он приказал телефонисту соединиться с КП дивизии. Линия оборвана. Радиосвязь, однако, еще была. Соединившись с начштаба, Гаврилов приказал ему руководить боем, а все отдаваемые команды дублировать ему по рации. Минут через тридцать начштаба Лабутин доложил, что, несмотря на плотный заградительный артогонь, немецкие танки подошли к речке, но переправляться не стали. Реку форсирует пехота при поддержке огня танков.
В дверном проеме блиндажа быстро темнело. Глянув на часы, Гаврилов понял, что солнце уже скрылось за горизонтом. Ураганный артобстрел продолжался. Сквозь поднятую пыль по-прежнему ничего не было видно. Очевидно, - размышлял комдив, - при таком мощном артобстреле полковые средства Гущина уже подавлены процентов на 80 - 90, личный состав стрелковых батальонов тоже большей частью выбит. Настал критический момент боя, спинным мозгом ощутил Иван Васильевич. Соединившись с Лабутиным, приказал:
– Батальоны САУ, бронеавтомобильный, разведывательный и инженерный - в контратаку! Полкам Близнецова и Волкова контратаковать переправившегося противника с флангов. Задача - отбросить противника за реку! Всю артиллерию, включая зенитчиков - на прямую наводку! Выбить танки, поддерживающие пехоту!
Последующий бой Гаврилов не видел, и впоследствии восстановил картину боя по донесениям командиров частей и подразделений. Немецкая пехота выбила остатки батальонов Гущина из окопов. Поредевшие роты отошли на позиции ббп, к самому НП Гаврилова. Немецкая артиллерия к этому времени прекратила обстрел передовой из опасения попасть по своим. Уже в сумерках танки начали переправляться через реку. В это время с флангов атаковали батальоны Близнецова и Волкова. Танки пошли навстречу атакующим. И подставили борта подошедшим на выстрел резервным батальонам. Особенно хорошо проявили себя САУ-26. Подойдя на дистанцию 1 км, комбат Кортнев остановил свои 26 самоходок и начал расстреливать танки. Длинноствольные трехдюймовки САУ пробивали броню немцев и в борт и в лоб. Хорошая оптика прицелов позволяла уверенно наводить орудия и в сумерках. Но, танков было слишком много. Быстроходные Т-3 сблизились с самоходками и начали с пятисот метров бить их в лоб. Затем прошили строй самоходок. В ближнем бою более быстроходные и, к тому же имевшие подвижную башню, танки получили преимущество. Батальон САУ погиб, но более чем сполна рассчитался с немцами за свою гибель. Сорокапятки броневиков БА-10 тоже били немцев, но только в борт. Обнаружив броневики, немцы быстро их расстреляли.
Бой продолжался уже в полной темноте. Резервные батальоны ударили в штыки. В неверном свете сигнальных ракет и горящих танков пехота с пехотой сошлись в рукопашной. Резались штыками, ножами, саперными лопатками. Танки жгли из бронебоек, гранатами и бутылками КС. Расчеты немногих уцелевших сорокапяток били танки в упор. Бой достиг предельной степени ожесточения.
Пыль вокруг НП рассеялась, у комдива появилась теоретическая возможность руководить боем, но, практически, управлять было уже нечем. Все резервы брошены в бой. Теперь все решали рядовые бойцы и младшие командиры. Их доблесть, их стойкость.