Боевой амулет
Шрифт:
– Переливайте кислоту в канистры. Бросайте канистры вниз. Пусть неверные выблюют свои внутренности через рот. Мы отрепетируем газовую атаку на наших рабах…
Пластиковые емкости, падая с большой высоты, лопались с оглушительным звуком. Земля не успевала впитывать дымящуюся красно-бурую жидкость, вытекающую из них. Ядовитые испарения поднимались над лужицами. Пока они не могли угрожать бывшим пленникам. Надев противогазы, те бессильно наблюдали, как количество лужиц увеличивается. Смерть заглядывала в глаза солдатам ядовитым туманом, оседающим на стеклах противогазных масок рубиновыми каплями испарений.
Сигнал
Методично расстреливая выбранные цели, люди Бойцова наступали со всех сторон. Засевший на склоне холма Гном мастерскими выстрелами из гранатомета разворотил строительные бытовки. Положив еще дымящуюся трубу на траву, Гном сорвал с плеча автомат и огнем с господствующей высотки поддержал наступление.
Он видел, как Верещагин и прикрывающий его тыл Шваб прорываются к серому бараку в конце долины. Именно там был главный очаг сопротивления. Отсекая метавшихся возле раскуроченных бытовок боевиков длинной очередью, Гном переставил автомат на одиночный огонь, скорректировал планку прицела и теперь уже одиночными выстрелами принялся отстреливать бандитов.
Бой длился недолго. Зависшие над долиной «вертушки» поддерживали спецназовцев огнем пулеметов. Верещагин успел снять попавшегося на пути бородача короткой очередью в упор. Следовавший за ним бандит вскинул руку с зажатой в ладони гранатой. Шваб успел всадить в грудь бандита две пули. Верещагин, отпрянув назад, опрокинул в прыжке своего спасителя на спину.
– Шваб, берегись! Сейчас рванет! – в падении крикнул капитан.
На счастье, так и не брошенная граната оказалась накрытой телом убитого боевика. Взрыв поднял труп над землей и швырнул уже расколошмаченный обрубок человеческого тела обратно. Оглушенный взрывом, Верещагин поднялся на ноги через секунду. Перед ним, отчаянно жестикулируя, стоял Бойцов. Он что-то кричал, но капитан не сразу услышал обращенные к нему слова.
– …Фейсал уходит. Я не должен дать ему уйти!
Слова словно сквозь вату проникали в сознание капитана. Встряхнув головой, Верещагин постарался вернуть себе слух. После этой процедуры ему действительно стало лучше. Взрыв не контузил, а лишь слегка оглушил десантника.
– Оставайся здесь и найди ребят! – меняя в автомате магазин, прокричал Бойцов.
По окраине долины, прижимаясь к холмам, мчался «Урал» с укрепленной в кузове цистерной. Металлическая емкость зловеще сверкала в лучах полуденного солнца. Верещагин приводил глазами друга, направлявшегося к стоящей возле барака машине. Он видел, как Бойцов запрыгнул в кабину, но не пытался поучаствовать в погоне. Эта часть задания принадлежала исключительно Илье.
Ворвавшись в барак, Верещагин вместе со спецназовцами обнаружил там людей, стоявших с поднятыми руками.
– Наши где?! – прокричал капитан таким голосом, что у боевиков не осталось сомнения, что если этот разъяренный офицер не получит немедленного и честного ответа, то они будут распяты на досках этого барака.
Один из них указал на зев штрека, пробитого в бетонной заглушке:
– Оны там сыдят. Только они очэнь злые…
Бойцов гнал грузовик по бездорожью. Он стремился перехватить «Урал», за рулем которого сидел Фейсал. Вдавливая педаль газа до упора, спецназовец заставлял работать двигатель на полную мощь. Из долины вела одна дорога. Через километров пять она выходила на оживленную трассу. А там грузовик с ядовитой гадостью на борту мог наделать большую беду.
Бойцов повернул руль. Он решил пойти на риск. Зная, что грунтовая дорога в этом месте закладывает петлю, огибая большой холм, майор направил машину к его вершине. Теперь от него ничего не зависело. Упираясь в педаль, он жал на газ. Натужно ревя, машина карабкалась вверх, подминая колесами кустарник и низкорослые деревца. Оказавшись на вершине, Бойцов притормозил. Сквозь муть лобового стекла он увидел мчавшийся внизу тягач, в кузове которого покачивалась укрепленная на растяжках цистерна.
Резко вывернув руль, Бойцов направил «Урал» вниз по склону холма. Он точно рассчитал параболу тарана. Когда до машины оставалось несколько десятков метров и столкновение было неизбежно, Бойцов распахнул дверь и резким толчком выбросил свое тело из машины. Теряя на секунду сознание от болезненного соприкосновения с землей, Бойцов услышал дикий скрежет металла. Протараненный грузовик летел в кювет вместе с начиненной кислотой цистерной…
Очнулся Бойцов от резкого запаха, шибанувшего в нос, точно заботливый доктор поднес ему ватку, смоченную нашатырем. Прикрывая лицо отворотом куртки, майор приблизился к месту катастрофы. Из разбитой цистерны хлестала дымящаяся жидкость, а на окраине этой зловонной лужи, растекавшейся по дну кювета, лежал человек. Его нижняя часть, изъязвленная кислотой, с останками тлеющей одежды и слезающей лоскутами кожи, постепенно таяла. Лицо Фейсала, так хорошо знакомое спецназовцу по оперативным съемкам, было искажено гримасой, вызванной нечеловеческой болью. Он сдавленно мычал, словно пытался выпросить прощение у своего бога за содеянные грехи…
Место аварии обрабатывали специальные установки, из распылителей ставилась водяная завеса. За ее покровом скрывались и искореженные машины, и красно-бурая жидкость, и труп Фейсала. Туман осаждал ядовитые пары, не давая им отравить воздух. За всей этой процедурой, сидя в почтительном отдалении, наблюдал Бойцов. Врач уже успел вкатить ему в вену изрядную дозу антидота, заверив, что с легкими все будет в порядке.
Когда возле майора остановился белый микроавтобус, Бойцов поднялся. Он подошел, распахнул дверь. В салоне его встретил радостный голос капитана Верещагина:
– Полюбуйся, Илья! Нашел я своего сержанта. И остальные пацаны живы.
Увидав лежащего на носилках парня, над которым колдовал врач, майор спецназа улыбнулся:
– Ну что, герой, дембель неизбежен? Теперь на свадьбу приглашай!
Исхудавшее лицо Жоры Плескачева озарила мальчишечья, озорная улыбка:
– Так точно, приглашу. Только… невесту не отбивайте!
Офицеры не видели, как на покрывале водяной завесы вспыхнула и заиграла семицветная радуга.