Боевой амулет
Шрифт:
– Теперь, братухи, это наша территория. Будем держаться до конца, – с отчаянной решимостью произнес Плескачев.
За час до бунта, происшедшего в подземелье, километрах в трех к юго-востоку от долины Волчья пасть приземлился вертолет «Ми-8». Еще не успела задняя аппарель коснуться земли, как из «вертушки», точно черти из табакерки, вылетели спецназовцы майора Бойцова. Полная информация, полученная от продажного мента, заставляла торопиться.
Ответственность за операцию взял на себя полковник Бородавник. Он не стал тратить время на долгое согласование, утрясание деталей и прочую волокиту. Эти времена давно миновали.
В состав группы спецназовцев капитана Верещагина включили по его же просьбе. Прибывший в Моздок Бородавник молча выслушал рапорт майора Бойцова, матерно выругался, поминая лихим словом военачальников, чью память сожрала амнезия:
– …Идиоты, думали только о своих дачах на Рублевском шоссе. Нагадили, а нам до сих пор расхлебывать приходится.
Уточнив на карте место расположения долины и недостроенного газового хранилища, полковник связался со штабом, лаконично обрисовал ситуацию и возможные последствия, а потом поднял глаза на Верещагина:
– Ты, капитан, боевой мужик и большой молодец. Но посылать тебя со своими ребятами я не имею права. Это специальное подразделение, а ты из другой епархии. Если поймаешь пулю, с меня погоны снимут.
Верещагин понимал, что полковник формально прав и что не страх за звезды на погонах заставил Бородавника произнести эти слова. В спецназовцах полковник был уверен. А от их работы сейчас очень многое зависело. Они выдвигались на передний рубеж. Любая оплошность могла превратить долину в центр грандиозной катастрофы.
Сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, Верещагин сказал:
– Там мой боец, понимаете?!
Полковник поднял покрасневшие от напряжения глаза. Он нахмурился, намереваясь пресечь нарушающего субординацию офицера. Он даже приготовил короткую речь, объясняющую, что на войне нет места личному, и нечего тут разводить сентиментальщину. Но полковника опередил Бойцов.
Выйдя вперед, майор твердо произнес:
– У меня к Фейсалу тоже личный счет имеется. Еще с Афгана за Печникова не поквитался. Может, и меня от операции отстраните? – Сообразив, что перегибает палку, Бойцов уже мягче добавил: – Я за Верещагина ручаюсь. Он не подведет.
Вернувшийся к изучению карты полковник с деланой раздраженностью буркнул:
– Никакой дисциплины! Как был бардак в войсках, так и остался. Партизанщина какая-то. – Приняв решение, он выпрямился. – Будь по-вашему. Некогда морали читать. Капитан Верещагин, по особому распоряжению на время проведения операции вы включены в состав спецподразделения ГРУ.
В «вертушке» Верещагину выдали форму с нашитыми полосками черно-зеленого цвета и предложили на выбор арсенал оружия. Десантник взял безотказный «калашников» калибра 7,62 и несколько снаряженных магазинов к нему. Вооружение остальных спецназовцев было более разнообразным. Меланхоличный Шваб, к примеру, вдобавок к снайперской винтовке Драгунова, снабженной лазерным целеуказателем, присовокупил набор метательных ножей, американский револьвер системы «Смит энд Вессон», не утрачивающий способности стрелять даже в воде, и еще какое-то вооружение явно из ряда опытных образцов.
– Кудряво живете, – отметил Верещагин, удивленный обилием самого современного оружия.
Спецназовец, устраивающий в ушной раковине наушник рации, хитро улыбнулся:
– Теперь на железо грех жаловаться. А раньше, до Путина, жили, как все. Собирали с миру по нитке. Можно сказать, бедствовали…
Преодолев путь от места высадки стремительным марш-броском, спецназовцы заняли выбранные позиции по обе стороны долины. К командиру начала стекаться информация. Поток донесений плыл через наушники к Бойцову. Даже не видя всей местности, майор уже мог представить географию Волчьей пасти. Впрочем, спецназовцев интересовали вагончики и дощатый барак в конце долины. Именно вокруг этих зданий вились боевики.
Когда в наушниках раздался голос Верещагина, майор решил сменить позицию.
– Вепрь, там что-то происходит, – сообщил капитан, находившийся ближе всего к длинному бараку, возле которого стояли два «Урала» с цистернами на борту.
От цистерн змеились шланги, уходящие в черный провал двери дощатого сооружения. Оставаясь незамеченным в своем камуфлированном одеянии, Бойцов переместился на сотню метров севернее, стараясь обнаружить месторасположение друга. Но Верещагин тоже умел хорошо маскироваться. Найдя его, Бойцов лег рядом с десантником. Тот передал майору бинокль и молча указал на группу людей.
Усиленная оптикой картина с четко прорисованными фигурами удивила Бойцова. Из сарая боевики бережно вынесли труп человека. По тому, как они обращаются с покойником, было несложно догадаться, что это один из бандитов.
А произошло следующее. По условленному сигналу дежуривший у подъемника боевик начал подъем. Прибежавший на эхо выстрелов Фейсал поторапливал подручного. Он понял, что там, на глубине, произошел мятеж, но кто оказался победителем, неизвестно. Эта неизвестность выжигала внутренности главарю. Ведь вся сложная операция могла оказаться на грани провала. Мало того, химическая свалка хоть и находилась под землей, но в ее чреве уже было проделано отверстие. И что вырвется из него, непонятно. А Фейсалу хотелось жить. Он был готов заставить других умереть от удушья или ядовитых испарений, но сам умирать не собирался.
Увиденное повергло Фейсала в шок. Сначала из колодца выглянула макушка головы с клоком слипшихся от крови волос, а затем на главаря банды взглянули остекленевшие глаза Рашида. Казалось, узбек ухмыляется, передавая привет от обитателей подземелья. Но это был страшный оскал. От этой улыбки Фейсала начала бить нервная дрожь. Люди, которых он считал покорными, забитыми существами, не способными оказывать сопротивление, захватили хранилище. Попытки проникнуть внутрь бесполезны. В руках у них оружие, могут расстрелять любого, кто сунется в проход. Теперь они контролировали ситуацию в подземных галереях. Взять их можно было только измором. Но времени у Фейсала не было. Да и шумиха, поднятая в долине, могла привлечь внимание федералов.
Мало того, на листке, выдранном из ваххабитской брошюры, которые Рашид всегда таскал с собой, было написано: «Забери свою падаль».
– Унесите Рашида, – комкая записку в потных ладонях, приказал Фейсал.
Ненависть стучала у него в висках. Трое доходяг посмели разрушить его планы. Посмели насмехаться над ним.
«Но ничего. Я выкурю вас, как крыс. Вы будете проклинать день, когда появились на свет», – зажимая виски ладонями, повторял про себя Фейсал.
Стараясь вернуть утраченное самообладание, он впился в ладонь ногтями. Боль отрезвила главаря. Он подошел к зияющему чернотой колодцу, заглянул внутрь и, хищно усмехнувшись, приказал: