Боевой гимн
Шрифт:
Поезд беглецов наконец миновал стрелку и целиком оказался на боковой ветке. Алексей до упора потянул на себя рычаг тормоза, и они остановились.
— Вперед! — скомандовал Ганс. Спрыгнув на землю, он приказал Григорию бежать к стрелке, которую они только что проехали, и вернуть ее в исходное положение, а железнодорожник-чин, присоединившийся к ним в депо во время побега, приготовился перевести стрелку, открывающую им выезд на главный путь.
Ганс влез в кабину бантагского паровоза и обнаружил там двух людей-кочегаров.
— Если хотите жить, убирайтесь отсюда! — рявкнул он.
Кочегары поочередно смотрели то на него, то на мертвого воина у своих ног.
Выглянув из кабины, Ганс увидел, что догонявший их поезд начал притормаживать в нескольких сотнях ярдов от стрелки.
Переводивший стрелку Григорий выпрямился и дал Гансу отмашку. Старый сержант передвинул вперед рычаг и почувствовал, как под ним завертелись колеса поезда.
Он соскочил вниз, оба кочегара все еще торчали в кабине, изумленно пялясь на него. Ганс вскинул винтовку и навел ее на них.
— А ну слезайте! Быстро!
Кочегары переглянулись и выскочили из паровоза с другой стороны.
Колеса поезда продолжали проворачиваться, не находя сцепления с рельсами, но вот наконец раздался жуткий скрежет, и бантагский товарняк сорвался с места.
Когда последний вагон встречного поезда промчался перед носом их паровоза, стрелочник-чин всем своим весом налег на рычаг, и стрелка встала на место. Пули свистели уже совсем рядом, одна из них взметнула фонтанчик пыли в дюйме от ноги Ганса. Отчаянным прыжком Шудер взлетел обратно в кабину Алексея, и тут его взгляд упал на человека, взобравшегося на верхушку телеграфного столба. Молоденький телеграфист, совсем мальчик, должен был перерезать провода и сейчас из последних сил цеплялся за поперечную перекладину. На его спине проступило пятно крови. Медленно подняв тяжелую, словно налитую свинцом руку с зажатым в ней ножом, юноша чиркнул по проводу и, выполнив свое задание, рухнул на землю.
Сдерживая слезы, Ганс отвел взгляд от безжизненного тела и стал следить за Григорием и Кетсваной, которые догнали набирающий скорость локомотив и вскочили в кабину машиниста.
— Будем надеяться, что у этих подонков сломается паровоз! — возбужденно проорал Кетсвана, встав на подножку и наблюдая за разворачивающимися событиями. Казалось, зулус просто не замечает проносящиеся мимо него пули.
— Далеко до следующей станции? — спросил Григорий.
— Через сорок миль будет крупный железнодорожный узел. Он находится примерно на середине пути от нашего лагеря до Сианя, — сообщил Алексей, умолчав, впрочем, о том, что на карте значились бантагский лагерь, мост и депо. Беглецам предстояло серьезное испытание, и, возможно, именно там оборвется их полный опасностей путь.
— Давай задний ход! — взревел Гаарк.
Машинист-пленник бросил на него непонимающий взгляд.
— Когда этот поезд соприкоснется с нашим, мы будем двигаться назад и постепенно погасим его скорость.
Машинист потянул за рычаг заднего хода. Приближавшийся к ним поезд мчался все быстрее и быстрее, и Гаарк высунулся из кабины, чтобы лучше все видеть. Как ни странно, в глубине души эта гонка за Шудером доставляла кар-карту удовольствие. Она напоминала Га-арку легендарную погоню, произошедшую двести лет назад в его родном мире, когда во время Войны за наследство, на заре эры паровых двигателей, Кагар-ду, законный наследник, бежал из тюрьмы и, захватив паровоз, пять дней удирал от своих преследователей, пока его наконец не загнали в тупик, где он в честной схватке пал от руки своего соперника, основателя династии Лекта.
Вовремя предпринятый маневр позволил им почти полностью самортизировать удар при столкновении локомотивов, и оба поезда покатились обратно на восток. Гаарк не вытерпел и, не обращая внимания на протестующие возгласы своего офицера, вылез на скотосбрасыватель. Выбрав подходящий момент, кар-карт одним прыжком перемахнул на встречный паровоз и после некоторых усилий, потребовавших от него немалой ловкости, оказался в пустой кабине. Гаарк выпустил пар и потянул за тормозной рычаг. Из-под колес товарного состава взметнулся сноп искр, и он отцепился от бантагского эшелона, продолжавшего двигаться задним ходом. Наконец оба поезда остановились, и Гаарк, гордо улыбаясь, откинулся в кресле машиниста, дожидаясь своих воинов. В их взглядах, направленных на него, читалось восхищение.
Отлично, это сделает его образ еще более легендарным.
— Смотри, мой карт!
Один из воинов показывал на что-то в небе. Гаарк спрыгнул на землю и задрал голову.
Там на малой высоте один за другим плавно скользили два дирижабля.
Гаарк, затаив дыхание, разглядывал их изящные контуры, блестящие жесткие корпуса и крылья длиной почти в сто футов.
Конечно, все это было очень примитивно. Только через несколько поколений варвары, которыми он правит, смогут создать простейший аэроплан, не говоря уж о реактивном самолете, однако для начала сойдут и дирижабли. Большинство воинов смотрели на небо с суеверным ужасом на лицах, некоторые из них осеняли себя знаком, призванным отвадить беду. Однако многие бантаги с почтительным трепетом взирали на своего вождя, ибо кто как не он, Спаситель, создал это чудо, способное победить злых духов, овладевших скотом?
— Отгоним этот поезд обратно к развилке и заведем его на объездной путь. Потом отцепим вагоны, сколько их поместится, на боковой ветке, а локомотив с оставшимися вагонами развернем на запад и пустим перед нашим эшелоном. Предки послали его нам в помощь.
Бантагский офицер тупо уставился на него, не понимая, что имеет в виду кар-карт.
— Скоро вы все увидите.
— Старик, не пора ли нам поворачивать домой? — жалобно спросил Федор.
Проигнорировав слова своего бортинженера, Джек бросил взгляд на датчик топлива и снова стал рассматривать землю внизу, но тому, как плыли над степью низкие кучевые облака, он заключил, что ветер переменился на вест-зюйд-вест, а то и просто на зюйд-вест. Похоже, им везло. На обратном пути «Летящему облаку» придется бороться с боковым ветром, но это все же лучше, чем встречный.
— Через пятнадцать минут, — наконец ответил он Федору. — Мы же еще ничего не видели, кроме нескольких ответвлений, ведущих в холмы на юге, где, скорее всего, добываются лес и руда. Но где же фабрики? И как там наши преследователи?
Федор вылез из своего кресла, прошел в кормовую часть гондолы и выглянул в иллюминатор.
— Отстали миль на пятнадцать. Им за нами не угнаться.
Джек издал довольный смешок. Должно быть, у этих бантагских говнюков глаза на лоб повылезали при виде четырехвинтового дирижабля, нахально вторгшегося в их воздушное пространство. Впрочем, сам Джек был озадачен не меньше бантагов. Город, откуда начиналась железная дорога, был уже по меньшей мере в ста пятидесяти милях позади, а рельсы уходили за край горизонта и, казалось, вели в бесконечность. Как же бантагам удалось сотворить все это всего за четыре года? Во время войны с Карфагеном их пираты захватили русский локомотив, а паровую машину мерки могли изучить на «Оганките» еще до затопления броненосца. Но железная дорога? Может быть, мерки захватили нескольких железнодорожников из 3-го корпуса и потом продали их бантагам? А для чего бантагам было нужно затевать такое строительство, как не для войны с Республикой?
Цивилизация орды совершила технологический скачок, это было очевидно. Вдоль железной дороги были расставлены телеграфные столбы, а это означало, что бантаги имеют возможность в считанные секунды передавать информацию из одного места в другое. У них были гальванические батареи и простейшие навыки холодной обработки металлов, орда достигла определенного уровня индустриализации, позволявшего ей создать сотни миль рельсов и паровые двигатели для кораблей и поездов. Однако самым тревожным было то, что бантаги, по-видимому, приспособились к современному образу мышления. Мерки начали использовать ружья и пушки, но при этом оставались все тем же первобытным народом, что и раньше, во времена мечей и луков. А в жизни бантагской орды появилось что-то новое, что изменило их традиционный уклад, по крайней мере в том, что касалось методов ведения войны. Судя по тому, что видел сверху Джек, людское население этих земель было полностью порабощено, а, по словам Эндрю, здесь жило бессчетное множество чинов — может быть, несколько десятков миллионов или даже больше. А это значило, что в распоряжении бантагских хозяев были легионы рабов, ковавших оружие для будущей войны.