Боевой клич
Шрифт:
А теперь, когда начались занятия, свободного времени стало куда меньше, тем более что вечерами он помогал индейцу и Ски, которым обучение давалось куда труднее, чем ему. Но это были будни, а по воскресеньям он снова бесцельно шатался по базе или просто лежал на койке, уставившись в потолок. В один из таких невыносимо длинных дней он не выдержал и отправился к палаткам передового батальона. К счастью, Милтон Нортон был еще там.
— Привет, Дэнни.
— Привет, профессор. Хорошо, что ты еще здесь.
— Что-то случилось, малыш? — Нортон внимательно
Дэнни несколько секунд сидел молча, а потом его словно прорвало потоком бессвязных слов.
— Не знаю, что со мной, Норт. Просто... я... в общем, ностальгия какая-то... тоска... Такое чувство, что я один на целом свете.
Нортон дружески обнял его за плечи.
— Понимаю, Дэнни. Бывает. Меня тоже иногда достает.
— Правда?
— Конечно. Думаю, это у всех бывает. Или почти у всех.
— Но почему, Норт? Я же тебе рассказывал, какая у нас замечательная компания. Ребята отличные — Мэрион, Энди, индеец... Почему же тогда так плохо?
— А дома у тебя все нормально?
— Дома все о'кей. Вот Кэтти фотографию прислала...
Нортон долго рассматривал фото Кэтти. Золотистые волосы, смеющиеся глаза, загорелая кожа, изумительная фигура.
— Она очень красива, Дэнни. Не удивительно, что тебе тоскливо без нее.
— Тогда скажи мне, Норт, может ли парень в восемнадцать лет и девушка в семнадцать полюбить? Я имею в виду по-настоящему, на всю жизнь. Вот как ты любишь свою жену.
— А что Кэтти думает на этот счет?
— Говорит, что любит, но ведь Бог знает, сколько придется ждать. Может быть, слишком долго. А я не хочу связывать ее, не хочу, чтобы она ждала меня только потому, что обещала ждать. Я же знаю ее. Она будет ждать и хранить мне верность, даже если разлюбит.
— Черт возьми, Дэнни. Ты задаешь такие вопросы... Откуда я знаю, в каком возрасте можно полюбить на всю жизнь? Может, ты тогда скажешь, в каком возрасте идти воевать? Ты не знаешь ответа на свой вопрос, но на мой ты ответишь, а значит, и на свой. Если ты в восемнадцать можешь отдать жизнь за свою страну, то почему нельзя полюбить на всю жизнь. Тем более, кто знает, сколько у нас осталось этой самой жизни.
— А она? Если она уйдет от меня, то зачем тогда жить? Ты понимаешь, чего я боюсь, Норт? Если я поверю, что она любит, а это окажется не так...
— Прекрати, Дэнни, Это не страховой полис. Гарантий никто дать не может. Только изводишь себя и все. Почему бы тебе не сказать ей все как есть?
— Не знаю, Норт, не знаю... Послушай, ты не мог бы одолжить мне свое удостоверение личности?
— Зачем?
— Хочу напиться, а в Даго спиртное отпускают только после двадцати одного года.
Нортон затушил сигарету.
— Ты думаешь, полегчает?
Дэнни пожал плечами.
— Просто мне нужно что-то сделать, иначе я взорвусь. Только, ради Бога, не читай мне лекций о вреде алкоголя.
— Ты когда-нибудь напивался раньше?
— Нет.
— А вообще пробовал спиртное?
— Один раз выпил бутылку пива.
— Тогда... а впрочем, к черту, вот возьми,
С видом завсегдатая подобных заведений Дэнни вошел в первый попавшийся салун и устроился между двумя моряками на круглом стуле у стойки бара.
— Что будешь пить, морпех?
— А что у вас есть?
Бармен подозрительно оглядел его и потребовал удостоверение личности. Дэнни небрежно перебросил ему документ. Бармен не обратил ни малейшего внимания на фотографию Нортона и кивнул.
— Ну, так что будем заказывать?
Дэнни лихорадочно вспоминал когда-то слышанные названия коктейлей.
— Сделай мне «Том Коллинз». Двойной.
Заказ был выполнен с молниеносной быстротой, и Дэнни приятно удивил вкус коктейля, что-то вроде лимонада. Совсем не похоже на перегар, которым разило от ребят, возвращавшихся из увольнения. Проглотив содержимое бокала в три глотка, он сделал знак бармену.
— Повторить.
— Ты полегче с этим коктейлем, сынок.
— Надеюсь, совет бесплатный?
С бокалом в руке он подошел к музыкальному автомату и, опустив монету, выбрал песню Фрэнка Синатры. Они с Кэтти обожали Синатру, и особенно эту песню.
"...Я никогда не улыбнусь,
Пока не улыбнусь тебе..."
Третий и четвертый коктейли пошли так же легко, как и первые. Потом пятый и шестой, а он все стоял у музыкального автомата, прослушивая одну пластинку за другой.
"...В глазах моих застыли слезы,
И сердце так тревожно застучало..."
Может, я способен много пить и не пьянеть? Говорят, бывает такое.
— Бармен, где тут г-гальюн?
— За стойкой прямо и направо.
Ч-черт возьми, как-то странно я говорю. Язык не туда ворочается.
Легко соскочив со стула, Дэнни едва не грохнулся на пол. Колени подогнулись, но он вовремя успел ухватиться за стойку. С грехом пополам закурив сигарету, Дэнни почувствовал себя более уверенно и двинулся было к туалету, когда бармен окликнул его.
— Эй, морпех!
Он медленно повернулся.
— Ты забыл деньги на стойке.
— А, точно... Я хотел заказать еще. Что пьет вон тот парень? — Дэнни ткнул пальцем в солдата, сидевшего неподалеку.
— Это «Сингапурский удар», сынок, но его лучше не смешивать с «Томом Коллинзом».
— Давай «Сингапурский радар», я знаю, что делаю. — Он вскарабкался обратно на стул.
Ч-черт, но я же не пьян. Я даже знаю, кто я. Я Форрестер, 359195, Корпус морской пехоты США... Я не пьян... И кто этот сукин сын, который нагло уставился на меня? Отвратительная рожа, а-а, это всего лишь зеркало. Надо пойти отлить... Так, Дэнни, братишка, ты же не хочешь быть похожим на тех в стельку пьяных морпехов, которых подбирает городской патруль... Так, потихоньку сползаем со стула... Одна ножка на пол... теперь другая... вот мы и стоим... умница... Осторожно! Они тут наставили столов... А здорово! Как в облаке плывем... Так, что это за надпись на двери? «Адам»? Что за «Адам»? Значит, для мужчин, я же понимаю... я ведь не пьян.