Боевой Космос
Шрифт:
— Для чего они? — поинтересовался Лобовски, нерешительно вертя в руках один из них.
— Вы никогда не надевали техношлемы? — смеясь, спросил ангел.
— Натягивайте! — приказал им парень в бальном наряде. — Смелее! Вам сейчас быстренько вставит!
Гарроуэй неуверенно надел протянутый ему шлем. Сквозь непрозрачное забрало невозможно было ничего разглядеть. Он ощутил приятное покалывание в затылке и висках.
А затем…
Все вокруг взорвалось цветом и светом, в голове зажурчало множество голосов. Он снова обрел способность видеть, несмотря на непрозрачное забрало. Шлем получал всю информацию из окружающего мира и каким-то образом передавал ее прямо на его мозговой имплантат. Зрение стало острее, четче, на него обрушилась целая лавина ранее невиданных деталей.
Похоже на подключение к тактической сети во время боя, только глубоко внутри появилось нечто странное, очень глубокое и очень чувственное. Мгновение спустя он понял, что это удовольствие.
— Как ощущения? — спросила Теган, и ее голос проникал в его сознание словно струящийся шелк. — Мило?
— Интересно…
На это вполне можно подсесть. Он был не против ощущения удовольствия как такового. Но дело в том, что все эти радостные ощущения возникали и исчезали, появлялись, вспыхивали и гасли без какой бы то ни было мысли, толчка или воли с его стороны.
Такое чувство, словно его наноимплантат завладел всеми его ощущениями. Оглядевшись, он увидел, насколько привлекательнее стали тела окружающих людей. Мужчины казались привлекательнее, мускулистее, спортивнее, женщины — изящнее, их лица красивее, груди полнее и округлее. Мужчина в бальном платье превратился в прекрасную женщину, чей наряд заблистал вспышками синего и серебряного. Многие гости вообще обернулись диковинными существами; с подиума неподалеку на них смотрел горящий зелено-золотой лев с орлиными крыльями. Другие обрели еще более диковинные зооморфные очертания, стали ангелами, демонами или сразу и тем, и другим, и третьим. Реальны ли они? Или это иллюзия? Или и то, и другое? Кто-то постоянно трансформировался прямо у него на глазах.
Он стал слышать голоса, которые не мог услышать прежде, и невозможно было понять, слышал ли он реальные звуки или взаимный обмен мыслями.
— О, уверена, что фальшивка белее, правда!..
— Итак, она говорила «нет», а я — «да», а потом она снова — «нет», а потом…
— Ты слышал цитру Чоллин и Вашти?..
— Ну, мы с Рэн и Сильвой оттянулись. Может — позже, а…
— Меня достала эта новая религия, Галанинизм, и я подумал, правда, а почему она не может быть такой же, как Церковь Внимательных Звезд?..
— Зачем они приперлись? Фашисты…
Обрывок последнего разговора особенно выделялся своей грубостью. Гарроуэй пробовал сосредоточиться на нем и разобрал еще несколько слов.
— Ах, знаешь, эти армейские всегда прутся туда, куда их не просят…
— Эй, ты слышал? — громко поинтересовался Иглтон.
— Не обращай внимания, Родж, — ответил ему Гарроуэй. — Мы здесь в гостях.
— Кроме того, — рассудительно добавила Кэт, — они, очевидно, говорят о ком-то другом. Мы же не армия.
Гарроуэй сделал несколько осторожных шагов, нащупывая пол под ногами. Словно во сне, подумалось ему, где все оборачивается не тем, чем кажется.
— Сюда, — мысленно позвал его кто-то. — Прими, дед.
Ему в ладонь вложили серебристо-черный металлический шарик. Внимательно рассматривая и крутя его в руке, он пытался понять, что это такое и для чего предназначено, как вдруг шарик открылся. Гарроуэй ощутил сильный аромат лаванды и корицы. И… чего-то еще. Вдыхая его, он чувствовал, как волна приятного тепла из горла и легких устремляется вниз к пальцам ног, а затем по позвоночнику поднимается до самой макушки. Шлем подхватил ощущения, обострил и исказил их, вернув легким дрожанием чувств.
— Это законно? — поинтересовался Лобовски.
— Смешной вопрос, — прозвучал в его сознании чувственный женский голос.
— Это нумнум, мадам?
Гарроуэй пробовал сосредоточиться на этой мысли, но не мог.
— Что, черт возьми, случилось с полом? — спросил Иглтон.
Хороший вопрос. Когда Гарроуэй смотрел вниз, вместо пола под ногами плясали вращающиеся радужные круги из светящихся точек. С каждым нетвердым шагом рябь мерцающего цвета ширилась, сплетаясь в завораживающее колебание подвижного цветного муара светящихся точек.
И голоса… Нечто подобное происходило и со всеми голосами, звучащими в комнате. Гарроуэй больше не различал реальные голоса и голоса в своей голове. Слух обострился до предела, но слова и предложения, казалось, сплетались в несвязное, но все же значащее целое. Фоном всего этого была… музыка? Не совсем. Нечто вроде ритмичной пульсации или трепета, только глубже, некая внутренняя, хотя и неоформившаяся музыка.
Это было интересно. Несколько пар занимались любовью на круглом диване, стоявшем у стены затонувшей комнаты. Глядя на них, Гарроуэй начал физически чувствовать то, что испытывали они… прикосновения и ласки, теплые, влажные, скользящие движения. Он понял, что шлемы каким-то образом давали возможность всем находящимся в комнате разделять всепоглощающий обобщенный чувственный образ эмоций и ощущений.
Коктейль обостренных ощущений также возымел на него явный физиологический эффект. Гарроуэй ощутил знакомое напряжение в паху и непреодолимое желание.
Кроме того, его чувства странно смешивались, сливаясь друг с другом, трансформируясь. Отвернувшись от любовников, нарочно, чтобы сосредоточиться на чем-то другом, он пробовал подключиться к своему имплантату и загрузить в него происходящее, но не смог получить доступ к системе. В этот момент Гарроуэй по-настоящему встревожился.
— Что здесь, черт возьми, происходит? — услышал он свой голос, доносящийся словно откуда-то издалека.
«Что за проблемы, дедуля? — перед ним, на расстоянии вытянутой руки, парила женщина. Как она тут очутилась? — Не врубаешься? Голова не болит?» Ее чувственный голос лился прямо в его сознание.
Гарроуэй не знал, в чем дело, в шарике или шлеме — или в них обоих, — но почувствовал как будто слияние всех своих ощущений. Он видел звук, слышал цвет, чувствовал на вкус прикосновение ног к невидимому полу и формы к коже. Речь обвивала его, ласкала как живое существо, а не просто звук.
«Твой заг сказал, что ты телесно побывал на другой планете, — продолжал женский голос в его сознании. — Как там на самом деле?»