Боевой устав Гоблина
Шрифт:
– Ладно, четыре метикала, грабитель. Зак, дай ему деньги.
– Почему это я? – возмутился орк. – У меня и нет столько!
Я нехорошо нахмурился и скосил взгляд на вещмешок солдата. Пришлось тому доставать валюту. Он сунул голову и руку в котомку и мрачно отсчитал монеты.
– Давай сюда своего уродца, – обратился я к коммерсанту. – Ленточку тоже. И сделай вот что… Видишь того дородного гоблина в широких одеждах? Предложи ему что-нибудь, как ты умеешь. Сигар, амулетов. Главное, чтобы минут пять он с места сдвинуться не мог. Договорились?
– Еще бы пару монет…
– Деньги кончились. Но если сделаешь,
– Годится, – деловито кивнул торгаш, поставил корзину с товарами на макушку и ввинтился в толпу, направляясь к Рожу.
– Ходу! – гаркнул я.
Словно подбадривая нас, со стороны, где должна была состояться встреча кривого коммивояжера и разжалованного сотника, послышались возмущенные вопли. А вскоре – грохот бьющейся керамики и треск бамбука. Визг сделался пронзительным и многоголосым.
Я довольно ухмыльнулся. Теперь Рож вряд ли быстро отделается от купеческой братии. Разве что у него и впрямь есть посох или жезл.
За спиной треснуло несколько магических разрядов.
– Fucking shit! – на чистейшем «аггушском» взвыл Зак.
– Наср! – ругнулась Зийла.
Я схватил ее за руку и припустил так, что аж ветер в ушах засвистел.
Искалеченная нога все же серьезно мешала передвижению. Люсьен лишь к полудню достиг новой базы мятежников, но не застал там ни диверсантов, ни Черного Шамана. Только десятник Цаво с двумя помощниками пересчитывал консервы да тысячник Боксугр шептался о чем-то с толстым Рожем, одетым в разноцветный балахон. Прислушавшись, гомункулус различил имена соратников, а также слова «следить» и «убрать». Очевидно, следить предлагалось за диверсантами. Да и «убрать», скорей всего, их же.
Снова перед Люсьеном вставала дилемма. Либо отправиться на поиски Черного Шамана, либо следовать за толстяком, чтобы предотвратить нападение на Стволова и Маггута. Гомункулус выбрал второе. Ликвидировать мятежного вождя можно и позже, а вот уберечь соратников от гибели позже, чем она случится, не выйдет.
Шпион в цветастом балахоне, хоть и обладал избыточным весом, передвигался крайне проворно. Люсьен за ним едва поспевал. Однажды перед гомункулусом мелькнули и фигуры соратников в компании гоблинши-десятника, но быстро скрылись. Зийла перед этим выстрелила из жезла. По Рожу она промахнулась, а попала в бутылку, которую держал какой-то оборванец. Увидев, как брызнули осколки, Люсьен судорожно вскинул руку к груди. Разумеется, его бутыль была цела.
Затем он надолго потерял из виду и диверсантов, и толстого шпиона, припустившего за ними бегом. Впрочем, обязательный зрительный контакт был гомункулусу не нужен. Его вели органы чувств. Следующая встреча произошла на крошечной, запруженной гоблинами площади. Толстяк бездарно прятался от диверсантов за связками сушеных пресмыкающихся. Сержант Стволов о чем-то переговаривался с маленьким незнакомым гоблином, очевидно, торговцем. Вскоре тот устремился к шпиону, потрясая туземными товарами. Пока Рож препирался с ним, диверсанты скрылись в проулке. Взбешенный толстяк выхватил из-под балахона жезл, но Люсьен был начеку. Легкий толчок под руку, и разряды ушли в небо.
Рож обернулся, чтобы расправиться с помешавшим ему негодяем, – и обомлел. Из-под серого, опаленного по краю капюшона на него смотрели до судорог
Мы плутали по задворкам, продирались сквозь кусты, карабкались через заборы. Улицы старались миновать поскорее, пересекали наискосок, от проулка к проулку и от подворотни к подворотне. Мы давно заблудились, но остановиться, чтоб сориентироваться, куда нас занесло, никак не решались. Нам все чудился позади топот преследователя. В ушах стоял отзвук безобразного побоища, развязанного Рожем.
В конце концов мы сдуру вбежали во двор, выбраться из которого представлялось делом наитруднейшим. Слева возвышалось громадное здание не то какой-то фабрики, не то скотобойни. Ворота его были распахнуты настежь, внутри что-то отвратительно лязгало, чавкало и ревело на разные голоса. Входить туда совсем не хотелось. Остальные стороны огораживал глухой глинобитный забор. По его верху опасно поблескивало битое стекло. Лишь в дальнем углу виднелась небольшая арка, а за ней – дверца.
Обширное пространство двора было заставлено деревянными рамами с натянутыми на них шкурами. Возле некоторых рам сидели на корточках гоблинши в одних набедренных повязках и флегматично скоблили шкуры кривыми ножами. Пяток худых, но крупных псов с рычанием гоняли по земле измочаленную голову антилопы. Над шкурами, работницами и собаками вились огромные рои толстых зеленых мух. Вонь стояла чудовищная.
На нашу троицу гоблинши не обратили никакого внимания.
Мы скорым шагом миновали кожевенную площадку и нырнули под арку. Дверца оказалась запертой. Чертыхаясь, повернули назад… и замерли. Выход из арки был перекрыт. Псы, секунду назад всецело увлеченные грызней за антилопий череп, переменили субъект приложения внимания. Сейчас они стояли на нашем пути, очень агрессивно скалили зубы и рычали. За ними топталась пожилая гоблинша. Помимо набедренной повязки, на ней была только прохудившаяся соломенная шляпа и красные бусы. Да еще абстрактный рисунок на животе – белое кольцо с какими-то отростками.
Кривой скребок в руке полуголой дамы выглядел крайне зловеще.
– Красавица, отзови-ка своих собачек, – миролюбиво предложила Зийла. – А еще лучше, дай нам ключ от этой дверцы.
– Просто так? – скрипучим голосом поинтересовалась «красавица». – Взять – и дать ключ?
Тетка укоризненно покачала головой и присвистнула. Одна из собак гавкнула, сделала маленький шаг вперед. На шее у нее болтался ржавый обрывок цепи, бок розовел лишаем, один клык торчал криво и оттого как-то очень зловеще. Шерсть свалялась, глаза гноились. Словом, псина выглядела донельзя угрожающе, как и положено крупной бездомной собаке.
– Мы расплатимся, – быстро сказал я. – Смотри, что у меня есть!
Я показал обладательнице шляпы прицел от арбалета покойного Джадога.
– О, человеческий бинокль! Брось-ка посмотреть.
Стараясь не делать резких движений, я кинул прицел по навесной траектории. Поймав, гоблинша повертела его в руках, приложила к глазу, зачем-то понюхала и сунула за набедренную повязку.
– Пойдет. Только этого мало.
– Как мало?! – взвыли мы в голос.
– Конечно, мало. Бинокль-то сломанный. Всего для одного глаза. Разве у меня один глаз? А вот если буду в него смотреть, точно окривею.