Боевые искусства Ветрогорья
Шрифт:
Трясясь от ненависти и задыхаясь, Уиф, убегал от мерзкого голоса хомоноида-пропагандиста. Он заметил лавочку в дальнем углу аллеи, добежал до неё и рухнул чуть ли не плашмя на неё, пытаясь отдышаться. Юр и ДГ-29 пристроились рядом.
– Гадость какая!
– трясясь от гнева и судорожно глотая воздух, вымолвил эквивал.
– Промывка мозгов! У одних они на генном уровне промыты, - Он указал на осознанца, - другим радио пытается впихать разную ересь! Не выйдет, господа хорошие!
Он погрозил кулаком невидимым врагам. Осознанец сидел, понурив голову и тупо уставившись
– Он ведь тоже человек!
– Уиф указал на ДГ-29.
– Такой же, как и мы с тобой, Юр!
– Я знаю, - Юр посмотрел на осознанца.
– Хоть сразу и не скажешь...
– Мы просто к этому привыкли, друг мой, - Эквивал уже почти отдышался.
– Привыкли, что нас с детства окружают хомоноиды. Мы относимся к ним, будто к обычным устройствам: питаем, чтобы лучше работали, или подпинываем, покупаем и продаём, выкидываем, если они сломались.
Осознанец медленно повернул голову к оратору, в его глазах, очищенных от хомоноидной пелены, мелькнула толика разума.
– Мы ведь убийцы, Юр, самые настоящие убийцы!
– со слезой в голосе убеждал Уиф.
– Сколько хомоноидов гибнет в школах, когда учителя демонстрируют ученикам закон всемирного тяготения! Бросают хомоноида с девятого этажа, а ученики вычисляют время его падения. "Пишите условие задачи: тело падает с высоты аш..." В хомотеатрах - сплошь жестокие постановки, где персонажей бьют и убивают. И никто не задумывается, что артистов-хомоноидов мучают и умертвляют по-настоящему! Привыкли! Нам нужен реализм. Публика с каждым спектаклем требует больше и больше крови и мучений.
Он невидящим взором окинул пруд, находящийся за кустами. Там рослый хомоноид-лодка вёз на спине толстую даму; скорость он набрал приличную: лодка плыл неплохим брассом. Потом что-то случилось, то ли хомоноид выдохся, то ли его недостаточно накормили с утра, скорость его снизилась, и он начал тонуть. Дама завопила дурным голосом, и спасатель, дежурящий на берегу, немедленно оседлал мощную спасательную хомошлюпку, тут же рванувшую на помощь утопающим быстрым кролем.
– Ты неплохой парень, Юр, - благосклонно посмотрел на юношу Уиф, - раз вступил в ряды эквивалов. Кроме нас больше никто в этом гнилом обществе не борется за права хомоноидов. И чем нас больше, тем мы быстрее добьёмся своего - уравнять в правах хомоустройства и людей. Хомонизация - зло, хуже древнего фашизма!
Даму тем временем вытащили из воды. Провинившаяся лодка тоже выползла на берег и села в сторонке, вобрав голову в плечи. Спасённая начала препираться со спасателем, тот извинялся за некачественный транспорт и обещал отремонтировать лодку в самое ближайшее время, чтобы не пострадали другие отдыхающие. Или утилизировать, если он не подлежит ремонту.
Сидящий до сих пор смирно осознанец вдруг издал протяжный стон и начал заваливаться набок. Уиф, мгновенно среагировав, вынул книгу и начал отчитку:
– "Как томительно жарки те часы, когда полдень блещет в тишине и зное и голубой неизмеримый океан, сладострастным куполом нагнувшийся над землею..."
Осознанец почти затих. Но
– Молодые люди, можно отсюда к Южным воротам проехать?
– спросила она, подозрительно стрельнув глазами в сторону ДГ-29, у которого в уголках рта выступила пена.
Уиф указал ей направление. Но юная всадница не собиралась уходить:
– Вы книгу читаете?
– с удивлением спросила она, не очень вежливо тронув хлыстом томик в руках Уифа.
– Зачем?! Есть же отличные хоморидеры!..
Грузный эквивал всем видом изобразил желание, чтобы собеседница как можно скорее убралась, но она не отставала:
– Я недавно купила шикарный ридер: приятный баритон, отличная дикция, память на триста романов. Есть детективы, есть фантастика...
– щебетала всадница, дружелюбно улыбаясь.
– У вас всё?
– раздражённо спросил Уиф, всем видом показывая нежелание продолжать беседу.
Он так резко поднялся с лавочки, что случайно сбил кепку ДГ-29. Девушка удивлённо уставилась на лоб осознанца, потом медленно перевела взгляд на книгу, и её приветливая улыбка моментально исчезла. Она бойко вскочила на спину своему вороному; тот подхватил её под коленки и, пришпоренный, резво поскакал по аллее.
– Попались мы, Юр!
– тревожно проговорил эквивал.
– Уходить надо! Сдаст с потрохами нас эта всадница. Чёрт, этого опять ломает не вовремя! "Лениво и бездумно, будто гуляющие без цели, стоят подоблачные дубы, и ослепительные удары солнечных лучей зажигают целые живописные массы листьев..."
Через пару минут осознанец пришёл в себя, и беглецы рванули к Северным воротам - в сторону, противоположную той, куда ускакала всадница. Теперь уже не до маскировки, поэтому они летели во весь опор. Уиф сшиб подростка, неудачно подвернувшегося им под ноги. Паренёк слетел с хомобайка и довольно сильно ударился о тротуар: падать было высоко, поскольку он сидел на плечах своего хомоноида. А Юр, оглянувшись на упавшего, едва не налетел на малыша. Хомоноид, у которого на спине сидел ребёнок, катал его на четвереньках, поэтому юный эквивал сумел ловко перескочить через такое невысокое препятствие.
У Северных ворот скучковалась немногочисленная публика. Зеваки глазели на свежую инсталляцию: десятка два спортивного вида хомоноидов выстроились хитрой пирамидой и застыли в красивых позах. Зрители аплодировали. Уиф выругал себя. Он совсем забыл, что в это время администрация парка частенько забавляет редких посетителей живыми хомоконструкциями. Странное искусство не пользовалось большой популярностью у горожан, но некоторое число поклонников всё же собирало.
Беглецы с разлёту врубились в кучку зевак и, расшвыривая, начали продираться к выходу. Но, к сожалению, им не удалось покинуть парк: у осознанца начался новый приступ ломки. Он резко остановился и, скорчившись, упал на тротуар. Уиф наклонился над ним и завопил наизусть: