Боевые роботы Пустоши. Дилогия

Зайцев Сергей Григорьевич

Вы, конечно, можете сказать, что ведь есть же еще Марана, Пигус, Соната, в конце концов. Раз все так плохо, то почему бы не посадить на боевых роботов их?

Не спешите. Рассмотрим все кандидатуры последовательно. Я это делаю уже битый час.

Марана? Марана убита горем. Я видел, каких усилий ей стоило заняться «Снайпером», вместо того чтобы уйти в свою комнату и выплакаться. Всю обратную дорогу до Чертога мы с сестрой избегали смотреть друг на друга. Говорить друг с другом. Она считала, что в гибели Ухана виноват я. Не произносила вслух, нет, но я же чувствовал. Самое скверное, что я тоже так считал и ничего не мог поделать с чувством вины за случившееся. Просить Марану о том, чтобы еще и управлять роботом – выше моих сил.

С

Пигусом тоже проблемы… Ах да, я же еще не рассказал про Пигуса. Прошу прощения. Змеелов его действительно отпустил, как и говорил. Мы нашли его в РВЦ, как только вернулись. Если бы противник не знал о местонахождении Чертога, то своим приездом Пигус выдал бы нас. А теперь уже не важно. Враги и без него знают все, что им необходимо. Но пилота робота из техника уже не получится. Я не знаю, что именно сотворил с ним Змеелов, но это его сломало. Пигус слонялся по РВЦ, словно тень. Похоже, он не понимал, что происходит. Не воспринимал окружающий мир, погрузившись в тихое безумие. Вел себя как зомби. Лучшим выходом и для нас и для него было бы отдать его родным, но у нас не было такой возможности. А Марана присматривать за ним отказалась наотрез, заявив, что не желает тратить свое внимание на ублюдков, из-за которых пострадали люди. Я ее понимал, поэтому поручил присматривать за Пигусом Шутнику. Если бы в медбоксе было еще одно место, я бы засунул в него техника, не раздумывая. Но здоровье Дьюсид в данных обстоятельствах важнее.

Осталась Соната. Дохлый номер. Брать в расчет ее, как потенциального пилота боевого робота, просто бессмысленно. Ее никогда не интересовали подобные игры, военная техника, все, связанное со стрельбой и убийствами. Она проводила время в индустриальных симуляторах, строила города, развивала экономику придуманных государств. Соната настолько миролюбива и мягка по характеру, что не способна выстрелить даже в виртуального противника, что уж говорить о живом. Ей всех всегда жалко. Девушку пугает обычная темнота, хотя за всю жизнь ее никто не обидел на улицах Ляо. А сейчас речь идет о военных действиях, требующих жестких и решительных мер. К тому же с того момента, как я вернулся, она вела себя не менее странно, чем Пигус. Вся ее эмоциональность куда-то подевалась. Встретила нас на входе в РВЦ, уже переодетая в такой же рабочий комбез, как и мы. Слабо улыбнулась, убедившись, что я жив, мимолетно огорчилась, узнав, что случилось с Уханом. Помогла отнести пребывающую без сознания Дьюсид в медбокс, раздеть и уложить в биованну. Коротко поинтересовалась, не нужна ли ее помощь мне. Когда я спросил, что с ней происходит, ответила, что с ней все в порядке, и отправилась помогать Маране со «Снайпером». Такое поведение ей было несвойственно. Неестественно. Я еще в медбоксе ожидал, что ее стошнит от одного вида Дьюсид, никогда в жизни Сонате не приходилось видеть столько крови на живом человеке, но она преспокойно справилась с обязанностями медсестры. Может быть, на нее так повлияли все эти события, обрушившиеся на ее чувствительную психику? Не знаю, но меня ее поведение напугало больше, чем состояние Пигуса. Как только вернусь обратно, обязательно с ней поговорю. Обязательно. Не хватало мне в РВЦ двух сумасшедших…

Не буду скрывать, я совсем упал духом. Как же мне не хватало сейчас Ухана. Его мягкого внимания и поддержки. Сердце болезненно сжималось и не отпускало, когда я думал о его гибели. Думал с изнуряющим постоянством. Ухан. Дружище. Я так виноват перед тобой. Я на всю жизнь запомню этот взгляд – изумление, растерянность, какая-то детская обида. Плазма прожигала его грудь, а он не верил, что его убивают. Не верил, что это по-настоящему. И перезагрузки игры не будет. И боль, разрывающая его тело, – последнее, что он почувствует в своей жизни…

Деда мне тоже не хватало. Теперь уже ясно, что он ошибся, поставив меня во главе своего плана с роботами, навязав мне нынешнюю роль. Мудрый старейшина в действительности оказался не слишком разбирающимся в людях. И его собственные

слова о том, что лидера определяют не какие-то особые способности, а умение решать проблемы, лишь подтверждали его ошибку. Ничего у меня не получается толком. Пока я только теряю друзей.

Я провел ладонями по глазам, влажным от слез, отер щеки. Совсем раскис. Ничего, все равно никто не видит. Как же тоскливо…

У меня имелась возможность облегчить свое внутреннее состояние. Ухан привез с Сокты достаточное количество «иждивенцев», чтобы с легкостью восполнить их потерю в Ляо. Запасных лоцманов, таких продвинутых, как подарок Зайды, не нашлось, но «иждивенцы» смогли подстроиться и под «вторники», обычные бытовые модели нанокомпов, а их на складе РВЦ было навалом. Только я не торопился включать «мехвоина». Хотелось побыть самим собой. Погоревать. Не оставлять все это на потом. Просто устал быть холодным и бесчувственным. Да и вообще – устал…

Наконец на схеме виртуалки загорелась последняя зеленая точка, и кибер-пауки начали загружаться обратно в глайдер, в освободившееся от взрывчатки багажное отделение. Таймер показывал, что на всю работу ушло чуть более часа. Все это время я подсознательно ждал нападения рейдеров. Конечно, «стрекозы», курсировавшие над ущельем, предупредили бы заранее о появлении врага, и я успел бы убраться с Рукава, но скверные предчувствия изматывают не хуже тяжелой физической работы. Ничего, обошлось. Пока обошлось. Потому что ничего хорошего впереди нас все равно не ждало.

Я поднял глайдер в воздух и отправился обратно.

Несколько минут полета над затянутыми мглой холмами, и я приземлился в зале РВЦ. Оставшийся позади коридор с глухим лязгом перекрыли массивные бронированные плиты. А снаружи вход в РВЦ накрыли маскировочные панели, превратив десятиметровой высоты проем в часть склона, почти неразличимую на общем фоне. Раньше мы практически не пользовались такими мерами предосторожности, а сейчас – самое время. Осадное положение.

Выбравшись из глайдера, я сразу заметил Пигуса, с отсутствующим видом бродившего возле монтажной решетки «Вурдалака». На нем был тот же самый грязный и рваный комбинезон, в котором он прибыл сюда. Парень не удосужился переодеться, вероятно, ему было все равно, как он выглядит. Отослав киберов на помощь остальным, возившимся со «Снайпером», я вздохнул и нехотя направился к Пигусу. Ему, конечно, крепко досталось, но сочувствие к нему боролось во мне со стойкой неприязнью. Он ведь и сам натворил дел на пару с Грендом. И все же я обязан с ним поговорить. Выяснить, в каком он состоянии и чего от него ждать в дальнейшем. Да, мне еще со многими предстояло поговорить. С Сонатой, Мараной, Дьюсид. Обсудить нужно многое. Но начать лучше с Пигуса. Это даже хорошо, что из живых душ, кроме него, в зале больше никого не наблюдается.

Когда я остановился рядом, он оторвался от созерцания «Вурдалака» и молча посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

– Пигус, как ты себя чувствуешь?

Жутковатый взгляд, прямо мурашки по коже. Дурацкий вопрос. У меня хорошо получаются дурацкие вопросы. И так видно, как он себя чувствует. Бледный, осунувшийся, заострившиеся черты лица, запавшие глаза. Но с чего-то же разговор начать нужно.

Я только сейчас заметил на виске Пигуса некую странность. Окружность из красных точек на коже вокруг лоцмана. Запекшиеся кровоточины, словно следы от уколов.

– Пигус, ты меня слышишь? Что они с тобой сделали?
– Молчание. Бессмысленный, блуждающий взгляд. Мне было не по себе рядом с ним.

– Что с Грендом? Хоть это ты можешь сказать?

Ответ пришел по лоцману: «Убит».

У меня сразу пропало желание расспрашивать дальше. Змеелов и здесь не соврал.

– Тебе лучше пойти прилечь. Нечего здесь шататься в таком состоянии.

Выдавливать из себя натужное человеколюбие оказалось довольно противным занятием. Но он тоже потерял друга, как и я. Мне ли не понять его состояние. Не перетружусь, если проявлю немного сочувствия.