Боевые животные
Шрифт:
Но мало было взять в руки оружие — им надо уметь отлично пользоваться. А этого можно было достичь только беспрестанными и весьма утомительными тренировками с самого юного возраста (мальчиков из рыцарских семей с детства приучали носить доспехи — известны полные комплекты для 6—8-летних детей).
Следовательно, тяжеловооруженный всадник должен быть богатым человеком с большим досугом. Крупные владетели могли содержать при дворе лишь очень небольшое число таких воинов. А где взять остальных? Ведь крепкий мужик, если и имеет требуемые 45 коров, то не для того, чтобы отдать их за груду железа и красивого, но не годного для хозяйства коня. Выход нашелся: мелкие землевладельцы обязывались королем работать определенное время на крупного, снабжать его нужным количеством продуктов и изделий ремесла, а тот должен быть готовым
На подобных отношениях в Европе выстроилась сложная феодальная система. И постепенно, к XV–XII векам тяжеловооруженные всадники превратились в касту рыцарей. Доступ в это привилегированное сословие становился все более трудным, основанным уже на родовитости, которая подтверждалась грамотами и гербами. Еще бы: кому хочется тесниться и допускать к жирному куску посторонних! А кусок был жирен, и чем дальше, тем больше.
Ну, а как рыцари воевали? По-разному. Вообще говоря, сравнивать их с кем-то очень трудно, так как в военном отношении они в Европе были предоставлены самим себе. Разумеется, в сражениях участвовала и пехота — каждый рыцарь приводил с собой слуг, вооруженных копьями и топорами, да и крупные владетели нанимали большие отряды лучников и арбалетчиков. Но до XIV века исход сражения всегда определяли немногие господа рыцари, многочисленные же слуги — пехотинцы были для господ хоть и необходимым, но лишь подспорьем. Рыцари их в расчет вообще не принимали. Да и что могла сделать толпа необученных крестьян против закованного в доспехи профессионального бойца на могучем коне? Горя нетерпением сразиться с «достойным» противником — т. е. рыцарем же, — они топтали конями мешающих им своих пеших воинов. С таким же равнодушием рыцари относились и к безуспешным всадникам с мечами и легкими копьями. В одной из битв, когда на группу рыцарей налетел отряд легких всадников, они даже не сдвинулись с места, а просто перекололи своими длинными копьями лошадей противника, и только тогда поскакали на достойного врага — рыцарей.
Вот тут-то и происходил «настоящий» бой — два закованных в железо всадника, закрытые щитами, выставив вперед длинные копья, сшибаются с налета, и от страшного таранного удара, усиленного тяжестью доспехов и весом лошади и умноженного на скорость движения, враг с треснувшим щитом и распоротой кольчугой или просто оглушенный вылетает из седла. Если же доспехи выдерживали, а копья ломались, начиналась рубка на мечах. Это было отнюдь не изящное фехтование: удары были редкими, но страшными. Об их силе говорят останки воинов, погибших в сражениях средневековья, — разрубленные черепа, перерубленные берцовые кости. Вот ради такого боя и жили рыцари. В такой бой они кидались очертя голову, забыв об осторожности, об элементарном строе, нарушая приказы командующих (хотя какие там приказы — рыцарям лишь предлагали, просили держать строй).
При малейшем признаке победы рыцарь кидался грабить лагерь врага, забывая обо всем, — и ради этого тоже жили рыцари. Недаром перед боем некоторые короли, запрещая бойцам ломать боевой порядок при наступлении и ход битвы из-за грабежа, в качестве «наглядной агитации» строили виселицы для несдержанных вассалов. Бой мог быть довольно долгим. Ведь он распадался обычно на нескончаемое количество поединков достойных противников, бесконечно гонявшихся друг за другом.
Ну, а как насчет рыцарской чести? Оказывается, на противника рыцарь может «напасть спереди и сзади, справа и слева, словом, там, где может нанести ему урон», — так гласил устав тамплиеров. Но если противнику удавалось заставить отступить рыцарей, их соратники, заметив это, как правило, ударялись в паническое бегство, которое не в силах был остановить ни один полководец (как, впрочем, и управлять боем после начала атаки). Сколько королей лишились победы только потому, что преждевременно теряли голову от страха!
Воинская дисциплина была не просто слабым местом рыцарей — ее у них не было и быть не могло. Ибо рыцарь — индивидуальный боец, привилегированный воин с болезненно острым чувством собственного достоинства. Он профессионал от рождения и в своем деле — военном — равен любому из своего сословия, вплоть до короля. В бою он зависит только сам от себя и выделиться, быть первым может, только показав свою храбрость, добротность своих доспехов и резвость коня.
И он показывал это всеми силами. Рыцарь сам знает все, и любой приказ для него — урон чести. Такое самосознание рыцаря прекрасно знали и чувствовали полководцы, государственные деятели — мирские и церковные. Видя, что несокрушимые всадники терпят поражение из-за своей горячности и своеволия, вылетая в атаку разрозненными группами и зная, что тяжелая конница непобедима, когда наваливается всей массой, государственная и церковная администрация принимала меры для приведения хоть в какой-то порядок своих выскочек. Дело-то ведь еще и в том, что рыцарей было мало. Например, во всей Англии в 70-х годах XIII века было 2750 рыцарей. В боях участвовало обычно несколько десятков рыцарей, и лишь в больших сражениях они исчислялись сотнями, редко переваливая за тысячу. Понятно, что это мизерное количество полноценных бойцов нельзя было растрачивать, распылять по мелочам. И тогда с конца XV века, во время крестовых походов, стали возникать духовно-рыцарские ордена со строгими уставами, регламентирующими их боевые действия.
Но самый крепкий порядок был, разумеется, в бандах — отрядах рыцарей-наемников, расплодившихся в XII–XIV веках, предлагавших свои услуги кому угодно и грабивших всех подряд в мирное время. (Именно для борьбы с этими бандами впервые в средневековой Европе французскими королями в XIV веке были созданы настоящие регулярные армии, маленькие, состоявшие из разных родов войск, где воины служили за плату постоянно.) Надо сказать, что вся строгость воинских уставов и распорядков иссякала в тех разделах, где трактовалось о боевых действиях рыцарей, т. е. строгость была, но требования были самыми общими: не покидать и не ломать строй, стараться, в разумных пределах, обороняться при неудаче, а не сразу бежать, и до победы лагерь противника не грабить.
Итак, как же воевала рыцарская конница? Чтобы сохранить строй к решающему моменту схватки, она подходила к противнику шагом, была «покойна и невозмутима, подъезжала не торопясь, как если бы кто-нибудь ехал верхом, посадивши впереди себя на седло невесту», — писал один средневековый автор. И, только подъехав совсем близко к врагу, рыцари бросали коней в более быстрый аллюр. Медленное сближение имело еще и тот смысл, что экономились силы лошади для решающего броска и схватки. Пожалуй, самым удобным построением был издавна придуманный для тяжелой конницы «клин», «кабанья голова», или «свинья», как называли его русские дружинники, любившие, кстати, это построение ничуть не меньше своих западных коллег.
«Кабанья голова» имела вид колонны, слегка зауженной спереди. Давно известно, что конницу водить в колоннах очень выгодно, так как в этом случае лучше всего сохраняется сила ее массированного, таранного удара. Это не столько боевое, сколько походное построение — когда «клин» врезается в ряды противника, воины, едущие в задних рядах, немедленно «разливаются» в стороны, чтобы каждый всадник не топтал передних, но в полную меру проявил свои боевые качества, равно как и качества коня и оружия. У «клина» было еще одно преимущество: фронт построения был узок.
Дело в том, что рыцари очень любили сражаться, но совсем не хотели умирать — ни за сеньора, ни за святую церковь. Они должны были и хотели только побеждать. Этому, собственно, и служили их доспехи. Этому служил и «клин». Ведь когда отряд рыцарей медленно, «шаг за шагом», приближается к врагу, он становится великолепной мишенью для лучников противника. Хорошо, если у того нет хороших лучников. А если есть? Если у них вдобавок отличные дальнобойные, мощные луки?
Монголы при Лигнице и англичане при Креси и Пуатье именно из луков буквально расстреляли прекрасно защищенных доспехами рыцарей. А при построении «клина» перед вражескими стрелками оказывалось только несколько всадников.
Да, рыцари умирали весьма неохотно. В случае неудачи они предпочитали бежать или сдаваться в плен. В европейских войнах их гибло очень мало — единицы, и лишь в крупнейших битвах, решивших судьбы стран, — несколько сотен.
С XIII века не только сам рыцарь, но и его боевой конь получают усиленную защиту. Тканые или войлочные попоны, закрывавшие все тело коня, появились еще в XII веке и защищали его от дождя и зноя. Теперь же попона стала кольчужной. А голова коня защищалась железной маской, оставлявшей открытыми только глаза и рот.