Бог Гнева
Шрифт:
Она игриво толкается в мою грудь и качает головой.
— Тебя все заводит, согласно твоей логике.
— Только когда это касается тебя. Не моя вина, что ты самый сексуальный человек на свете.
По ее лицу поползли красные пятна, и она потерла переносицу, прежде чем прочистить горло.
— Дело в том, что это не твоя вина, что ты так относишься к тому, что случилось в твоем детстве. Но и твоя мать в этом не виновата.
— Как это она не виновата? — я медленно закрываю глаза и на мгновение открываю их снова. — Она родила ребенка, о котором
— Это неправда. Ты сказал, что она заботилась о тебе после того, как научилась справляться со своими проблемами с психическим здоровьем. Анни всегда говорила, что твоя мама самая лучшая, и она видит в ней заботливую, ласковую фигуру, а значит, этих эпизодов с ней никогда не было. Говорить, что в психических проблемах виновата она, — это не что иное, как обвинение жертвы. Я понимаю твои проблемы и чувство покинутости, которое ты, должно быть, испытывал, но ты также должен понять, что она остановила бы это, если бы могла. В глубине души она боролась со своими демонами, чтобы иметь возможность вернуться к тебе, и в конце концов ей это удалось. Это та часть, который ты должен радоваться, потому что для борьбы со своими демонами требуется много силы воли, энергии и стойкости.
Я молча смотрю на Сесилию, как будто смотрю на внеземное существо.
Я всегда скрывал легкую неприязнь к маме от всего мира. Черт, я даже иногда скрывал это от самого себя, потому что мне было противно, что я мог испытывать к ней такие эмоции.
Несмотря ни на что, я не должен испытывать такие противоречивые чувства к женщине, которая дала мне жизнь, но это так. Иногда я думал о ней как о призраке, и у меня была мысль, что я не был желанным.
Как и Анника, я забочусь о своей матери, и никогда не мог представить свою жизнь без нее. Однако я также не смог стереть ее призрачную версию, как бы я ни старался.
И все же Сесилия смогла открыть мне глаза на другую перспективу. На тот факт, что, возможно, мама была не так уж далека от жизни. Может быть, она все-таки пыталась бороться за меня. Может быть, именно поэтому она не хочет говорить о первых шести годах моей жизни и почти не хранит фотографий того времени.
Черт побери.
Теперь я чувствую себя худшим засранцем из всех, что когда-либо существовали.
Эта женщина тасует мои карты в беспорядке, и я не остановил бы это, даже если бы мог.
Я поднимаю ее подбородок и целую ее, на этот раз нежно, но с такой страстью, что она прижимается ко мне. Целует меня в ответ. Сливается своим телом с моим.
На мгновение я забываю, что должен спросить ее о местонахождении моей сестры. Но я займусь этим позже.
Потому что сейчас я хочу отблагодарить ее единственным известным мне способом.
Глава 33
Сесилия
Ситуация... запутанная, если не сказать больше.
Когда все произошло с Анникой и Крейтоном, я не думала, что увижу эту сторону Джереми.
Он
Он не ведет себя отстраненно, как будто между нами стоит стена и не хочет ничего рассказывать о себе. На самом деле, за последние пять дней, которые мы провели вместе, я узнала о нем гораздо больше, чем за все предыдущие месяцы.
Во-первых, он ответственно относится к людям, которых считает своими подопечными. Это и его семья, и Николай, и Киллиан, и Гарет, и Илья, и даже охранники.
О, и я. Он определенно относится ко мне так, будто я принадлежу к этому списку.
Второе. Он защитник, несмотря на холодную отстраненность, и готов высвободить звериную сторону себя, когда почувствует искру опасности.
Третье, и самое главное, он — эмоциональное хранилище. Вначале я думала, что ему не хватает чувств, и в какой-то степени так оно и есть, но когда я копнула глубже и он позволил мне подойти ближе, я обнаружила, что он просто хорошо их скрывает. Он также очень избирателен в выборе эмоций, которые могут вырваться из-под его брони.
Факт остается фактом: Джереми видит мир в черно-белых тонах, поэтому он почти никому не доверяет, но если доверяет, то это на всю жизнь.
Это еще одна особенность Джереми. Он действительно высоко ценит верность, вот почему он очень разозлился, когда подумал, что я бросила Аннику.
И это то звено, которое ставит меня в тупик во всей этой истории. Мы до сих пор не обсудили, что произошло с Анникой, но каждый вечер он забирает меня из приюта, общежития или библиотеки, не заботясь о том, чтобы его кто-нибудь видел. Он привозит меня в коттедж, где мы вместе готовим, едим и учимся.
Он трахает меня, иногда преследуя, иногда просто беря на кровати или диване в обычных позах.
По какой-то причине я думала, что мне это никогда не понравится, что я слишком ущербна, чтобы испытывать удовольствие без какого-то возбуждения или принуждения. Джереми научил меня, что я могу наслаждаться обычным сексом.
Хотя назвать его обычным можно с большой натяжкой. Он по-прежнему груб, интенсивен и иногда использует нож. Не то чтобы я жаловалась.
Джереми пробудил во мне части, которые были в спящем состоянии до его появления. Части, которые оживают вокруг него, ожидая момента, когда он снова прикоснется ко мне.
Неважно, будет ли он преследовать меня или ляжет на меня и трахнет меня. Я жажду большего после каждого раза.
Я сильна, несмотря на то, что отдаю ему свою власть. Он не злоупотребляет ею и заставляет меня чувствовать себя в безопасности в его объятиях.
Я поняла, что чувствую себя так, потому что это Джереми. Если бы это был кто-то другой, у меня не было бы такого уровня желания и спокойного принятия своей сексуальности.
Каждый вечер он моет меня или принимает душ вместе со мной. Спрашивает меня о том, как прошел мой день, и не в том смысле, как в светской беседе, когда люди спрашивают, а потом отключаются.