Бог-Император Дюны
Шрифт:
Это был не вопрос.
— У всех людей есть те или иные намерения, — объявил он.
— Но ты хотел моего полного согласия.
— Это правда.
— Как ты мог рассчитывать на мое согласие, если знал, что я ненавижу все, что связано с тобой? Будь же честен со мной!
— Три подставки согласия — это желание, данные и сомнение. Точность и местность имеют весьма косвенное отношение к согласию.
— Пожалуйста, не спорь со мной. Ты же видишь, что я умираю.
— Я слишком сильно уважаю тебя, чтобы с тобой спорить.
Он не спеша приподнял
— Ты говоришь, что не споришь, а сам…
— Спор закрывает дорогу пониманию, — сказал он, опустившись на землю. — Спор всегда служит прикрытием насилию. Если спор длится слишком долго, то он неизбежно приводит к открытому насилию. У меня нет намерения подвергать тебя какому бы то ни было насилию.
— Что ты имеешь в виду под желанием, данными и сомнениями?
— Желание сближает партнеров. Данные ограничивают рамки диалога. Сомнения очерчивают вопросы.
Она придвинулась ближе и посмотрела ему в глаза. Теперь их разделял всего один метр.
Как странно, подумал он, что такая ненависть может так полно сочетаться с надеждой, благоговением и страхом.
— Ты можешь меня спасти?
— Способ есть.
Она кивнула, и он понял, что из его ответа она сделала неверный вывод.
— Ты хочешь продать спасение за мое согласие! — обвиняющим тоном воскликнула она.
— Нет.
— Если я пройду твое испытание…
— Это не мое испытание.
— Чье же?
— Оно происходит от наших общих предков.
Сиона села в холодной тени скалы и замолчала, не готовая попросить об убежище в складке кожи Лето. Он подумал, что сейчас в ее горле рождается тихий крик. Ее сомнения продолжают действовать. Сейчас она думает, насколько его образ совпадает с ее представлениями о Законченном Тиране. Она взглянула на него с той ужасающей ясностью, которую он заметил еще раньше.
— Что заставляет тебя делать то, что ты делаешь?
Вопрос был задан очень умело. Он ответил:
— Моя потребность спасти людей.
— Каких людей?
— Мое определение гораздо шире, чем чье-либо еще, — даже определение Бене Гессерит, которые думают, что определили, что значит быть человеком. Я отношу определение к нити, связующей человечество в вечное неразделимое целое. Конкретные дефиниции меня не интересуют.
— Ты пытаешься сказать мне… — во рту у нее пересохло, Сиона не могла больше говорить. Она постаралась набрать побольше слюны. Он видел, как она шевелит губами под маской. Вопрос ее был настолько очевиден, что он не стал ждать..
— Без меня на свете не существовало бы сейчас никаких людей. Путь к этому уничтожению был настолько отвратительным, что его не могло бы нарисовать самое дикое и разнузданное воображение.
— Ты говоришь о предзнании, — поддразнила она его.
— Золотой Путь до сих пор открыт для всех, — сказал он.
— Я не верю тебе!
— Потому что мы неравны?
— Да!
— Но мы зависим друг от друга.
— Зачем я тебе нужна?
Ах, этот крик души юности, не нашедшей своего места. Он ощутил силу тайных связей с ней и заставил себя проявить твердость. Зависимость питает слабость!
— Ты — воплощение Золотого Пути, — сказал он.
— Я? — это слово было произнесено едва слышным шепотом.
— Ты читала записки, украденные тобой у меня, — сказал он. — Я — в них, но где же ты? Посмотри, что я создал, Сиона. А ты, ты не можешь даже создать самою себя.
— Слова, хитрые слова!
— Я не страдаю от того, что мне поклоняются, Сиона. Я страдаю от того, что меня не понимают и неверно оценивают. Возможно… Нет. Я не смею надеяться на тебя.
— Какова цель этих записок?
— Их записывает иксианская машина. Их найдут в далеком будущем, люди прочтут их и задумаются.
— Иксианская машина? Ты отрицаешь джихад!
— В этом состоит еще один урок. Что в действительности делают эти машины? Они увеличивают количество вещей, которые мы можем делать, не думая. То, что мы делаем не думая, представляет собой реальную опасность. Посмотри, сколько времени ты шла по пустыне, прежде чем вспомнила о защитной маске.
— Ты мог бы предупредить меня!
— И усилить твою зависимость. Мгновение она внимательно смотрела на него.
— Почему ты хотел, чтобы я командовала твоими Говорящими Рыбами?
— Ты женщина из рода Атрейдесов, очень глубокая и способная к принятию независимых решений. Ты можешь быть привержена правде только ради правды, как мы это и видим. Ты была рождена и воспитана для того, чтобы командовать. А это означает свободу от зависимости.
Ветер взметнул вокруг них пыль и песок, пока она обдумывала его слова.
— А если я соглашусь, то ты спасешь меня?
— Нет.
Она была настолько уверена в противоположном ответе, что прошло несколько секунд, прежде чем до нее дошел смысл этого единственного слова. Ветер немного усилился, погнав тучу песка по направлению к хребту Хаббанья. Воздух внезапно наполнился холодом, который отнимает у тела влагу не меньше чем самый беспощадный зной. Частью своего сознания Лето отметил погрешности в управлении погодой.
— Нет? — Она была одновременно озадачена и разозлена.
— Я не заключаю сделок с людьми, которым должен доверять.
Она медленно покачала головой из стороны в сторону, но не отрываясь смотрела в лицо Лето.
— Что может заставить тебя спасти меня?
— Ничто не может заставить. Почему ты думаешь, что можешь сделать для меня то, что я не буду делать для тебя? Это путь к взаимной зависимости.
Ее плечи безвольно опустились.
— Если я не могу заключить с тобой сделку и принудить тебя, то…