Бог-Император, к доске! Том 7
Шрифт:
— Да, очень мутная личность, — согласился Сергей, — Не могу не забыть мою с ним встречу…
Я приподнял бровь, но Сергей не пожелал продолжить свой рассказ. Дальше мы ехали молча. Я лишь изредка корректировал направление Великой Зыби, указывая ей верный путь.
Ветер завывал, словно голодный зверь. К нам приближался бушующий шторм. Мы быстро установили магические барьеры, которые приняли на себя удар. Защитные поля начали потрескивать и мерцать вокруг Зыби, когда ветер налетел на них со всей силой. Туман и облака были отогнаны прочь, открывая поистине кошмарную картину
Небо отливало темно-фиолетовым кошмаром. Вместо солнца пульсировало нечто вроде набухшей раны. Сквозь атмосферу проступали темно-фиолетовые прожилки, словно кровеносные сосуды, несущие какую-то неизвестную, злобную субстанцию.
Но самым кошмарным было даже не это.
Два колоссальных монстра вырисовываются в небе, один на западе, другой на востоке. Их слегка размытые очертания видны сквозь плотную атмосферу планеты. Оба занимают изрядную часть небосвода. Они кажутся чем-то вроде спутников, заменяющих луну. Их губы растянулись и превратились в флейты. Именно они издают ту кошмарную музыку, которая сейчас развернулась во всю мощь.
Мелодия космических флейтистов — преследующая, диссонирующая симфония, которая никогда не умолкает. Звуковые волны словно живые, их распространение видно невооруженным взглядом. Они извиваются и разлетаются над планетой, создавая безумную какофонию, которая пронзает самую душу. Ноты резкие и пронзительные, словно крики миллионов измученных душ, и они эхом разносятся по пустому небосводу. Темп непостоянный, переходящий от бешеного к медленному и задумчивому, без какого-либо заметного рисунка или ритма. Сами инструменты кажутся сделанными из чего-то мерцающего и потустороннего, как будто это и не инструменты вовсе, а души самих монстров. Складчатые и тяжелые веки чудовищ опущены, как будто исполины убаюканы собственной музыкой.
Мелодия не просто слышна, она отдаёт глубоко в костях, заставляя землю под нами содрогаться. Это симфония хаоса и отчаяния, колыбель конца света, сон-смерть без пробуждения.
И чем дольше слушаешь, тем сильнее кажется, что небо темнеет, а сама ткань реальности начинает распутываться на отдельные нити. Как будто мелодия способна подчинить законы природы своей воле. Это болезненно завораживающее явление, от которого обычный человек в лучшем случае просто сойдет с ума…
— Норм музончик, — оценил Парацельс, в ритм покачивая головой.
— Торкает, — согласился с ним Илья, топая кроссовком по чешуе Зыби, — Новый хит для Киркорыча.
Все мы были слишком сильны и устойчивы ментально, чтобы так просто сойти с ума.
— Может быть зарядить по этим горе-музыкантам какой-нибудь крупнокалиберной помидориной? — задумчиво произнес Слава, потирая подбородок.
— Нельзя, — я покачал головой.
— Почему?
— Они играют эту музыку не просто так. Она — как наркотик для Тотх’Аза. Она усыпляет его.
— Так он дрых всё это время? — с возмущением произнес Парацельс, — Давайте я ему в пасть свою фирменную настойку волью, мигом на ноги подскочит, как один мой знакомый демон! И в уборную рванет на первой космической…
— Его нельзя будить, — негромко произнес
— Почему? — все как один посмотрели на меня. Они до сих пор не понимали… А может быть кто-то и понимал, но хотел, чтобы я озвучил это вслух.
— Потому что иначе наш мир будет уничтожен окончательно, а все, кого мы любили, растворятся в небытие, — сказал я, — Одномоментно. И ничего уже нельзя будет поделать. Потому что пятьсот лет истории нашего мира после катастрофы — это сон Тотх’Аза. Он спал все это время и видел всю историю нашего мира, всех нас и наших родных и друзей во сне. Тот портал, через который мы прошли — он не просто перенес нас в реальный мир. Он сделал нас, людей-сновидения, реальными. Снова даровал нам плоть и кровь.
Мои спутники молчали, обдумывая мои слова. Парацельс сделал самый большой глоток парцеяда из горла за всё время. Даже Илье вдруг перехотелось шутить. Кажется, он осознал, в какой переплет угодил соседний мир, где жили его любимые кошкодевочки…
— Всё ещё можно исправить, — негромко произнес я, — Просто делайте то, что я говорю. И наш мир снова вернется таким, каким был. Реальным и вещественным. А Тотх’Аз сгинет в небытие.
Спасение человечества стоит любой цены. И я готов её заплатить.
— Целый мир был превращен в Грёзу одного жуткого монстра… — Слава нарушил молчание первым, — Ужасно. Но в чем смысл всего этого? Зачем Великому Мудрецу понадобилось подобное?
— Кто знает, это надо у Великого Мудреца спрашивать, — я пожал плечами, — Он одержим параноидальным страхом перед Древними. Он и его раса в древности изрядно натерпелись от них. Возможно, таким образом он решил облагодетельствовать человечество, — я обвел рукой кошмарный пейзаж и гротескные фигуры в атмосфере планеты, — Тотх’Аз неуязвим и неуничтожим. А до человечества в Грезах не добраться даже Древним… И решил Великий Мудрец погрузить всех в вечный счастливый сон под защитой спящей твари.
— Мы изгнали Древних и одолели их жрецов много лет назад, Бог-Император, — напомнил мне Тёмный лорд, — Мы оба с тобой приложили к этому руку. И заплатили огромную цену… Древние никогда больше не смогут прорваться в наш мир из того места, где они находятся.
— Вот встретим Великого Мудреца — лично у него спросим, что он об этом думает, — повторил я, — Если он, конечно, вообще появится на этом празднике жизни. Великий Мудрец не человек, напоминаю. И логика у него не человеческая.
— Кто знает, что у него в голове творится, — добавил Парацельс, — Может быть он уже давно свихнулся.
— Запросто, — согласился я, — Мы, к слову, уже близко к нашей цели.
Впереди замаячил холм. Когда мы поднялись на вершину, то увидели что-то вроде пульсирующего узла, выступающего из поверхности почвы. Я знал, что этот узел и был ключом к доступу к главной нервной системе Тотх’Аза.
Под узлом располагалось что-то вроде темного колодца, уходящего в черную бездну. Его поверхность была покрыта толстой полупрозрачной мембраной, которая, казалось, пульсировала в гипнотическом ритме.