Бог из клетки
Шрифт:
– Ты сама это почти сказала. Я могу тебя защитить, я же говорил, Талла. Не бойся довериться мне, пожалуйста. Я сделаю всё, чтобы этот ужас закончился.
Да что он… Что он говорит? Будто... Будто она была фарфоровой, сахарно-хрустальной. Беспомощной! И он, конечно же, мог её защитить, запереть за дверями, чтобы уж наверняка. Талла ощутила, как её трясёт. Ногти впились в ладони.
– Я и не боюсь! – почти выкрикнула она. Хорошо, что в тишину сквера были окутаны лишь они двое. Больше никого. Пустые дорожки, пустые скамьи. – А если и боюсь, то уж точно не того, чтобы тебе открыться. И не всего того, что
– Но ты же…
– Что «я же»? Девушка? Так может, я именно поэтому отказалась, что ты только делаешь вид, будто восхищаешься мной, будто уважаешь? А на самом деле...
Дэй смотрел на неё ошалевшими глазами. На одно мгновение Талла испытала стыд. Ведь это она его ранила, ведь это он мог злиться и кричать. И всё равно, у неё внутри будто огонь полыхал. Причиняя боль ему, она избавляла от боли себя. Заставляя его говорить все эти вещи – прогоняла липкую мерзкую вину.
– Это ведь неправда!
– возмутился Дэй. – Почему ты говоришь мне всё это?
– Неправда? А что именно неправда? Что ты думаешь, будто можешь решить все мои проблемы? Получив отказ, начинаешь давить на меня вопросами? Вот это, по-твоему, неправда?
Вдалеке, в замурованном тучами небе что-то пророкотало. Талла даже не вздрогнула, не подняла голову. В ней самой расходилась буря – сильнее, неистовей.
– Прекрати! – скорее обиженно, чем резко одёрнул её Дэй.
– Что прекратить? Говорить правду? – Ей надо было остановиться. Прямо сейчас – остановиться. Но слова огромным камнем неслись вниз с крутой горы.
– Нет! Прекратить говорить так, будто я враг, будто я… Какой-то… – он несколько раз впустую, бессловесно открыл рот, заглатывая воздух. – Талла, я ведь действительно люблю тебя. Чем я заслужил такое?
Ужасный вопрос. Наверное, самый ужасный вопрос, который Дэй только мог задать. Талла вскочила со скамьи и самым быстрым шагом, каким только позволяли её туфельки и сложный пышный подол, устремилась прочь. Она слышала, как следом взвился Дэй, как кинулся догонять.
– Не ходи за мной! – бросила ему, не оглядываясь. Он не остановился, лишь замедлил шаг – надеялся на что-то? – Просто оставь меня!
Талла с трудом разбирала дорогу – измочаленные, израненные чувства мешали смотреть вперёд. Сквер внезапно оборвался, выплёвывая её на суетливую улочку. Она обернулась. Дэя не было. Ему же будет лучше, только лучше!
Что-то капнуло на щёку, на нос... Неужели заплакала – даже сама не заметила. Нет, не слёзы – капли холодные. И всё чаще, чаще!
Дождь сорвался с неба, безжалостно вгрызаясь в аккуратную причёску, в лавандовый шёлк платья. Будто хотел наказать. Талла не спорила, пока не ощутила, что вода принялась размывать краску на лице, забираться в туфли… Как назло, мимо не проехало ни одного экипажа, который мог бы приютить, вернуть в гостиницу.
Она пробежала по узкому мостику через канал, воды которого радостно уносили с собой дождевую воду. Над головой с треском столкнулись грузные тучи, вспышкой озарило дорогу, стены, крыши. Талла шатнулась к ближайшему дому и нос к носу столкнулась с красивой фарфоровой куклой. Их разделяло только стекло витрины. Под ногами куклы сидели плюшевые мишки и собачки, и Талла позавидовала, что им там внутри сухо и тепло. Двери магазинчика оказались закрыты, и она, будто крошечный, насквозь сырой мышонок, прижалась к кирпичной стене дома. На углу, всего в пяти шагах, Талла заметила маленькое крыльцо с низкой крышей, бросилась туда. Чтобы поместиться под черепичным навесом, пришлось пригнуться. Впереди оказались ступени, уводящие в подвал – наверняка в такую погоду оттуда никто не выйдет…
Талла осталась смотреть, как дождь заливает мостовую, ручейками несётся по канавкам. В Соланире дождь казался такой редкостью – почти праздником. Но то был совсем другой дождь: теплый, светлый, когда хотелось сорвать вуаль и перчатки, чтобы подставить каплям открытую кожу. Дождь Амстрена хлестал и прогонял прочь.
– Чего стоишь? Заходи, раз пришла, – кто-то такой же мокрый, как она сама, вдруг дотронулся до плеча.
Едва не подскочив на месте, Талла уставилась на непонятно откуда взявшегося человека. Его широкое тело заслонило свет, одной рукой мужчина упёрся в стену – будто они собирались неспешно побеседовать, а не прятаться от настырного ливня. Глаза Таллы метнулись к свету, ища возможности прошмыгнуть мимо здоровяка, но потом она увидела его лицо и успокоилась. Насмешливые карие глаза смотрели совсем беззлобно, и было что-то уютное в том, как по короткой светлой бороде стекают струйки дождевой воды, убегая куда-то за ворот простой рубахи.
– Я не пришла… – пробормотала она, проглотив последние звуки. На шее мужчины висел знакомый уже знак – фигура в клетке.
– Ну и не пришла, так всё равно заходи, – засмеялся жрец. – Нелюди мы, что ли, оставлять девушку мокнуть?
– Нет, не стоит. Я… Я и не промокла совсем, мне идти надо.
От одной мысли о том, чтобы снова нырнуть под льющуюся с неба воду, зубы Таллы невпопад стукнулись друг о дружку. Но после всего, что она видела, пойти со жрецом?.. Даже с таким приветливым и безобидным на вид. И всё же… Будь он просто незнакомцем, а не жрецом, разве стала бы она вообще с ним болтать?
– У нас не принято обижать беззащитных, – бородач осторожно обошёл Таллу и спустился на пару ступеней вниз.
Пойти за ним туда, где сухо и, наверное, тепло, казалось таким заманчивым. Но слова, которые должны были успокоить, кусались.
– Я видела, как люди с таким же символом, – прищурив глаза, Талла уставилась на клетку, висевшую на груди жреца, – разорили лавку женщины. Оружия у неё уж точно не было! А ещё вы выпустили разъярённую богиню, из-за которой пострадали невинные люди. И это всего за несколько дней, что я в городе...
Наверняка говорить такого не стоило. Уж точно не здесь, не сейчас, когда на улице никого, и она оказалась один на один с этим человеком. Но почему-то слова так и лились потоком, сильнее, чем тот, что срывался с густо-чёрных туч.
– Наверное, всё так и есть, – весёлость жреца куда-то делась, но он не сердился, а казался скорее огорчённым. – Но тут уж я ничего не могу поделать, а вот спасти одну девушку от дождя ещё не поздно.
Талла разом ощутила себя такой несчастной и уставшей. Зачем она спорит? Неужели хорошо стоять тут скрючившись, словно старая нищенка? Может, она и не особенно разбиралась в людях, но этот человек с едва наметившимися морщинками вокруг карих глаз с чуть улыбающимися губами казался настолько искренним и безобидным…