Бог из машины
Шрифт:
– Хорошо, друг мой, – вздохнул бывший тив. – Отойдем в сторонку и обсудим цену девичьей чести. Все же я надеюсь, что оная хоть когда-то присутствовала у твоей «сестры».
Девка оскалилась, явно довольная развитием событий, ее напарник тоже повеселел. Они до сих пор думали, что имеют дело всего лишь с опытным и битым жизнью торгашом, которому просто неохота связываться.
В Индаре «девичья честь» в похожих обстоятельствах обошлась бы Удазу самое большее в семьдесят пять оули, и ни лейдом больше. Однако же мошенники почему-то решили поднять расценки, заломив полторы сотни.
– Ты в своем уме, дружище? – бывший тив не скрывал удивления. – Дорожная наценка? Или как понимать?
– Да как вам будет угодно, – оскалился «братец». – Или пройдемте к полицейскому.
Жизнь почти на
Удаз примерился к тощей шее мошенника, прекрасно представляя, как сейчас врежет «братцу» по печени, а когда тот согнется пополам, свернет наглецу шею одним движением. «Сестрица» даже пикнуть не успеет, точнее, не рискнет. Такие ушлые девки лучше прочих знают, что голосистые слишком долго не живут.
От прогретой солнцем земли шел прелый запах, напоминающий одновременно и о жизни, и о смерти, «братец» нес какую-то чушь, пытаясь то ли заговорить зубы, то ли произвести впечатление, а бывший тив думал о том, что так и остался чистоплюем, не умеющим и не желающим марать руки в крови. И отчего-то ему было совершенно не стыдно. Казалось бы, рунная магия, которой связала его Грэйн и которая ощущалась почти как пуповина, соединяющая нерожденного ребенка с матерью, должна будить ролфийскую свирепость и кровожадность. Но – нет! Никакого боевого бешенства, только внезапно обострившийся нюх и какое-то нечеловеческое спокойствие. Которое не покинуло Удаза, и пока он выбивал дух из «братца», и когда стреноживал «сестрицу». Убивать не стал, ограничившись несколькими прицельными ударами по стратегическим местам, связал наглых жуликов и оставил наслаждаться красками весны на лоне природы. Авось скоро освободит какой-нибудь случайный доброхот. Народ в Эббо корыстный, но добродушный. И развяжут, и водичкой напоят, и счет выставят за участие, как полагается.
Из тех же соображений возвращаться в экипаж Удаз тоже не стал. На встречу с эрной Кэдвен он опаздывал катастрофически, но рисковать свободой не торопился. Сытое довольство сильного – чувство, ранее практически незнакомое, – захватило бывшего тива в плен целиком. Прекрасное, пьянящее чувство превосходства не только над поверженными врагами, но и над своим страхом. Не убить из боязни за шкуру, как это делает большое, но глупое животное, а победить и переступить через ничтожных мерзавцев.
Теперь понятно, почему Грэйн не забила его насмерть тогда ночью, когда он напал на спящую. Как, оказывается, все просто.
«Разведка, моя дорогая Грэйн, – это, помимо прочего, еще и искусство исчезать, – наставительно молвил эрн Оринейр, выдавая девушке последние инструкции перед ее отправкой в Идбер. – Вот и попрактикуетесь!» Словом, обнадежил. Правда, помимо почти отеческих наставлений Грэйн выпало еще выслушать сетования ролфийского атташе касательно операции «Ициар». Если вкратце – завязла операция, словно телега в лужах на разъезженном проселке. По самые втулки завязла. Слабенькая сеть из полутора десятков осведомителей – вот и все, что пока удалось организовать в идберранской «столице учености». О, были, конечно, и удачно внедренные агенты, но никому из них еще не удалось встать на след засекреченной мастерской. Опять же, рисковать никто не спешил – храмовые стражи из штаб-квартиры тива Алезандеза тоже не дремали, да и в светской контрразведке отнюдь не мальчики-кадеты служили. По-хорошему, из всех республик Конфедерации похвастаться пристойной работой тайных служб мог только Идбер, и тамошние «псы» составляли весьма серьезную конкуренцию ролфийским Гончим.
И пока что, как ни стыдно это признавать, людей Оринэйра они переигрывали.
А посему, если эрне Кэдвен все-таки удастся проникнуть на территорию Идбера (и тут по тону атташе стало ясно, что не слишком-то он на это рассчитывает), то, помимо ее собственного специального поручения, Грэйн должна приложить все усилия, чтобы все-таки найти эту трижды проклятую лабораторию. Ибо
Грэйн слушала все это – и проникалась осознанием. Опять! Когти Локки, как же искренне она любила братьев-посвященных из Собственной Канцелярии в такие моменты! В буквальном переводе прочувственная речь эрна Оринэйра означала: «Девочка, дело запахло не просто жареным, а паленым, и я слишком ценю моих собственных людей. А Конри любит такими, как ты, затыкать всяческие дырки в провальных операциях, так что – дерзай! А я погляжу, как скоро тебя поймают. И поберегу моих агентов».
Зато у эрны Кэдвен уже традиционно оказались развязаны руки. И вот теперь, потирая отбитый в седле зад, ролфийка с мрачной иронией размышляла о том, что успела избаловаться. Туманные перспективы, невнятная субординация и отсутствие четких указаний в сочетании с очень широкими полномочиями неизбежно порождают дурную привычку к самостоятельности. Любопытно, Конри и в самом деле считает, что поводок достаточно крепок?
Впрочем, размышлять на эти забавные темы у Грэйн пока не было ни времени, ни возможности. В Ибэору она добиралась по-разбойничьи, верхом. Отсиделась два дня на заброшенной мельнице неподалеку от Индары, дожидаясь известий об удачной «гибели» Удаза, а получив их, взгромоздилась на коня и пустилась вскачь, стараясь не отставать от сопровождающего. Дорога заняла почти сутки, и все это время эрна Кэдвен думала лишь о том, как удержаться в седле и заставить себя вновь вставить ногу в стремя после кратких передышек и смены лошадей. Чувствовала она себя при этом персонажем «шпионского» романа популярного нынче в Конфедерации авантюрного толка. Мужское платье, черный плащ и надвинутая по самые брови треуголка – ну чем не героиня одной из любимых дамами книжек про побеги, бешеные скачки и романтические переодевания? Не хватало, правда, кого-то мужественного и «дерзновенного» рядышком, но тут уж ничего не поделаешь. Тот, на встречу с кем скакала ролфийка, проклиная и лошадей, и седла, и дороги, в канонические рамки не укладывался. Романтический герой из бывшего тива Удаза – как из самой Грэйн шурианская шаманка.
Проводник довез девушку до какого-то полуразрушенного сарая в леске близ Ибэоры, строго-настрого наказал не высовываться, подробно описал внешность связного (о таких вещах люди Оринэйра позаботились заранее и сами), который должен будет найти здесь ролфийку, и немедля отбыл восвояси, забрав с собою коней. Грэйн постелила плащ на слежавшуюся солому и провела беспокойную ночь среди ржавых кос, сломанных мотыг и граблей. Отчаянно болела каждая мышца в отвыкшем от верховой езды теле, а про ноги ей даже подумать было страшно – наверняка бедра и зад превратились в один сплошной синяк. Кавалерист из эрны Кэдвен все-таки вышел неважный. Если уж не дано – значит, не дано. Оставалось только надеяться, что эта очередная авантюра выйдет мучительной исключительно для ног и задницы, пощадив голову ролфийки. Она ведь не знала и половины из того, что было заготовлено людьми Оринэйра, да от нее и не требовалось знать. Агент уровня Грэйн, попадая в подобную ситуацию, становится чем-то вроде ценного пакета, передаваемого по эстафете. И чем меньше знаешь о внутренней «кухне» ролфийской разведывательной сети в Конфедерации, тем лучше. Все было приготовлено и отлажено и десятилетиями работало без перебоев, так что теперь от Грэйн и Удаза требовалось только одно – помалкивать, выполнять все инструкции и не лезть на рожон.
Наутро у покосившейся стенки сарая поскребся мальчишка-связной. Ролфи набросала пару строк для Удаза, разъяснила парню, кого именно он должен искать среди приезжих на постовой станции городка, оделила целым золотым оули и приготовилась ждать столько, сколько понадобится. Честно говоря, после скачки и ночевки на соломе шевелиться лишний раз ей не хотелось, так что Грэйн лежала на спине и считала пылинки, танцующие в солнечном луче под крышей. И дремала «вполглаза», пока возможность была. Неизвестно ведь, когда в следующий раз представится случай отдохнуть.