Бог на радуге. Сборник рассказов
Шрифт:
Ах, мама! Ваш сын – неисправимый романтик. И в этом виноваты Вы сами. Вы и народные сказки: про чудесных принцесс горохового царства и всяко-разных благообразных Золушек-Дюймовочек, которые по мановению волшебной палочки являются непонятно откуда, сразу и на всю жизнь завладевая сердцем несчастного принца! А принц, соответственно, мгновенно становится счастливцем. Ведь его избранницы, ничего не требуя взамен (иногда даже обходясь без пищи насущной), творят невообразимые чудеса рукоделия, рожают в ночь сонмы богатырей,
После такого хотелось бы Вас спросить, маменька: «Разве можно жениться ради бытовых, корыстных целей на ком-то ином, кроме принцессы? Отпаивала. Отстирывала… А где найти такую? Да и в этом ли смысл брачного таинства? А как же любовь?»
Настоящая, а не та, что посещает меня периодически, точно мартовского кота, когда кажется – вот оно. Но проходит время, сбрасываются гормоны, а вместе с ними отступает эйфория…
Однако по опыту… с мамой лучше не спорить! Лесопилка работает так эффективно, что к вечеру сложно не заскучать по вольному университетскому воздуху.
Значит, дело было во вторник.
Сначала я долго бегал за своим вечно занятым научным руководителем, не оставляя надежды получить законный отзыв. Потом – устранял последние огрехи в печатном варианте дипломной работы. Потом – с замиранием сердца слушал сплетни и слухи о готовящемся в процессе защиты тотальном терроре…
Ты же мой родной ужасный физтех, который местные остряки, широко известные в узких кругах, загадочно улыбаясь и таинственно подмигивая, в шутку назвали физкультурным техникумом.
Годы труда, счастья, свободы и забавных глупостей. Годы, когда ты постоянно чем-то или кем-то увлечён. Когда ты то беспечен, то озабочен, но всегда занят по самую тронутую крышу.
И наконец, момент гордости и одновременно смятения в ожидании новых жизненных перспектив…
И вдруг – она.
Наташа даже не вошла, она буквально ворвалась в мою жизнь: сломав, скомкав и вытеснив всё остальное-прочее.
Нет. Я и раньше влюблялся. Раз двести или триста. Страстно и регулярно. Начиная с детского садика. Часто без ответной надежды на взаимность, и это обстоятельство никогда не смущало чертовски нежного очкарика… Но чтобы так!
А главное, всё произошло мгновенно, комично, глупо и неожиданно.
Представьте себе: вы возвращаетесь из родной альма-матер домой по привычному, сотни раз хоженому маршруту, открываете родную дверь, в привычно полутёмной прихожей вас встречает привычно любимая мама. Но вместо заученного: «Привет! Как дела?»:
– Алёша, у нас гости.
– Тётя Ася приехала?
– Почему тётя Ася?! Какая тётя Ася?! Тётя Вера. Моя двоюродная сестра из Владивостока. Со своей дочерью. Они поживут у нас.
– Из Владивостока? Это там, где край земли и бушует великий, но Тихий?
– Алёша!
– Да шучу, шучу.
– Барбос ты! Марш руки мыть. А потом на кухню обедать и знакомиться с родственниками. Живее.
«Хым! Тётя Ас… Вера. Откуда? Что? Нет, я, конечно, слышал. Слышал про дальних родственников с Дальнего Востока. Но чтобы так… Эх. Совсем не вовремя. Накануне защиты диплома. Принесла же нелёгкая.»
Настроив себя на иронично-саркастический лад, судорожно пытаясь придумать каламбур на тему такого дальнего и в то же время такого надоедливо близкого… Я вошёл на кухню и застыл на пороге.
За столом, на моём любимом месте у окна, восседал божественной красоты ангел. Голова была овита венцом соломенного цвета. Изумительная! Просто прекрасная копна волос! Они светились даже в сумрачной полутени. Несмотря на то, что ангел занимал сидячее положение, можно было легко рассмотреть прелесть его фигуры. Розовый румянец и чудесные ямочки на щёчках дополняли пейзаж. И даже небольшой промежуток между двумя ровными передними зубиками не портил светлой улыбки. Наоборот, придавал ангельского шарма.
– Знакомьтесь. Это наш Алёша! А это тётя Вера и Наташа.
– Алёш, чего застыл? Поздоровайся с гостями. Он у нас воспитанный молодой человек, хоть и медведь порядочный.
– Здыр!
– А гости к нам не случайно приехали. Знаешь, Алёша? Наша девочка – перспективная спортсменка. Она делает успехи в верховой езде. И поэтому на время летних каникул её пригасил на просмотр в Москву известный тренер. Так что я надеюсь, ты не будешь против, если Наташа поживёт у нас некоторое время?
– Ох. В следующем году в школе выпускной класс! Я даже не знаю… – горестно вздохнула мама ангела, которая, оказывается, ещё и тётя Вера. Вид у неё, и правда, был пришибленно-усталый. Может, с дороги?
– Мамочка! Всё будет хорошо! – подал голос, осветив мир улыбкой, ангел.
– Ох! Кто же знает, как жизнь сложится? Я так боюсь! А вы что по этому поводу думаете, Алёша? Стоит нам в эту… Москву лезть? Уж закончила бы школу и тогда…
Первое, что пришло на ум, – крылатое выражение Виктора Михайловича Полесова:
– Всегда!
Остаток дня пролетел, точно в тумане. Свершилось! Кажется, я по-настоящему влюбился.
Чувство, которое хранит надежду, – это бесконечное счастье… Представляете? Два с половиной месяца счастья?
Через неделю тётя Вера вернулась в родные пенаты, а Наташа осталась. Мы быстро с ней сошлись, она оказалась очень компанейской и на редкость умной, начитанной девчонкой. Едва у обоих выдавалось свободное время, мы болтали обо всём и, в сущности, ни о чём.
Более всего, естественно, о лошадях. Оказывается, лошади – удивительные животные: умные, благородные. Ну, почти как люди. Даже лучше.