Бог Плодородия
Шрифт:
– А ты, как я посмотрю, уже нахватался местного жаргона, - пробормотала Габи себе под нос.
– Я не плод твоего воображения, - проворчал он.
– Как раз наоборот. А теперь уходи. Я занята.
Когда она взглянула ещё раз, его уже не было. Её затопило чувство облегчения... ровно на две секунды. Большое тёплое тело прижалось к ней сзади, рука легла на живот и медленно заскользила вниз. Глаза Габи расширились, когда она почувствовала, как его ладонь легла на вершину её холмика, а затем его пальцы слегка
С трудом сглотнув, Габи откашлялась. Исподтишка двинув назад локтем, она уперлась в... пустоту. Теперь его теплое дыхание ласкало ей ухо.
– Это тоже плод твоего воображения, Лунный Цветок?
– Если ты существуешь на самом деле, то покажи себя.
– Я уже это неоднократно делал.
– Для них!
– С какой целью?
– Тогда они перестанут смотреть на меня, словно на выжившую из ума, которая разговаривает сама с собой!
– И тебя это порадует?
– Не то слово.
– Будь, по-твоему.
Габи подняла голову, чтобы взглянуть на людей, стоявших на противоположной стороне стола. Они, не мигая, уставились на неё или на что-то позади неё. Она видела, как побелели их лица. Наконец почти одновременно все заморгали и обменялись недоуменными взглядами.
– Похоже, они скорее поверят в массовую галлюцинацию, чем в призрака, - поняла Габи.
– Хочешь что-нибудь более драматичное?
– промурлыкал Анка ей в ухо.
– Почему бы и нет?
– ответила Габи легкомысленно, однако её голос предательски дрогнул, испортив весь эффект.
В то же мгновение мумия вздрогнула и села, а затем из неё материализовался Анка, и она с глухим стуком упала назад, как брошенное на пол пальто.
Габи пошатнулась и прижала руку к внезапно заболевшему сердцу. Издав вопль ужаса, женщина и двое мужчин, находившихся в комнате, стремглав бросились к выходу. Анка перерезал им путь к отступлению и застыл в дверях во всем своём царственном великолепии.
– Я Анка! Как вы посмели осквернить мой храм?
– заорал он яростно.
– Я превращу ваши земли в пустыни! Я нашлю мор на ваш скот и выжгу ваши посевы! Ваши члены усохнут, а женщины будут бесплодны!
На несколько секунд все замерли на месте, словно окаменели. Затем разверзся ад, и все начали кричать и бегать по кругу, пытаясь найти выход. Наконец, столкнувшись несколько раз лбами, все дружно развернулись и бросились в самый дальний угол комнаты в поисках укрытия.
Когда Габи, наконец, удалось отвести взгляд от скорчившихся в углу сотрудников музея и гостей, она повернулась и обнаружила Анку, который просто лучился от удовольствия. Он медленно подошел к ней, обнял и с силой прижал к своему телу.
– Теперь ты рада, моё сокровище?
– спросил он самодовольно.
Габи замешкалась с ответом, пытаясь собраться с мыслями.
– Они все чуть в штаны не наложили!
– сказала она с укоризной.
Он повернулся, посмотрел на ютившихся в углу людей и с пренебрежением принюхался.
– Не совсем.
– Это такое выражение!
– отрезала Габи сердито.
Он дерзко усмехнулся.
– Я знаю. Я неплохо освоил и ваш язык, и культуру и нахожу их ужасно интересными.
– Боже мой!
– ахнула Габи, как только до неё начало понемногу доходить, что все действительно видели его и слышали его неповторимую «божественную» речь. Может быть, она не сошла с ума?
– Да?
– Что?
– спросила она растерянно.
– Ты сказала «мой бог»?
Габи сердито посмотрела на него.
– Я не имела в виду тебя.
Он огляделся.
– А другого здесь нет.
– Ты не бог!
Он склонил голову, выражая удивление, но в глазах у него плясали черти.
– Биакцы считали меня богом.
Люди из города, которые построили для него храм?
– Потому что ты заставил их в это поверить.
Он пожал плечами.
– Примитивные создания.
– Господи! Ты не представляешь, что наделал! Теперь они расскажут об этом всем.
– И все будут считать, что они сошли с ума, - отмахнулся он.
– А что, если нет? Что… если им поверят? За тобой по пятам будут гоняться репортеры. Ты понятия не имеешь, каково это. А я знаю.
– Это не имеет значения, - ответил он равнодушно.
– Если они начнут меня раздражать, то я заставлю их пожалеть об этом, - добавил он.
– А как насчет меня?
– Если они начнут и тебя раздражать, ты только скажи, и я заставлю их пожалеть о том дне, когда они родились на свет.
Габи вздрогнула, задумавшись, на что именно он был способен.
– Практически на всё.
– Ты читаешь мои мысли!
– воскликнула она в ужасе, поняв, наконец, что он знал всё, о чем она думала раньше.
– Это красивые мысли, - сказал он ласково.
– Я не приглашала тебя копаться в моей голове, черт возьми!
– сказала Габи, пытаясь оттолкнуть его. Наконец он отпустил её, выражая при этом крайнее недовольство.
– Тебе чертовски трудно угодить, - проворчал он с досадой.
– Мне невозможно угодить!
– отрезала Габи.
– И теперь, когда ты все понял, уходи!
– Маленькая лгунья, - прошелестел его голос у неё в голове. Потом он посмотрел на неё так, что она покраснела и пожалела, что не может залепить ему пощечину. Он скрестил руки на груди, изучая её со смешанным чувством досады и удивления.
– Мне кажется, что ты недостаточно хорошо понимаешь, что я оказал тебе великую честь, выбрав тебя.
– Только не надо заводить опять эту песню с деторождением! Да, я глубоко польщена, но я не могу. Тебе придется одарить своими почестями кого-нибудь ещё.