Бог примет всех
Шрифт:
– Привести себя в порядок! – скомандовал подпоручик.
Солдаты сели на землю и стали выливать из набухших от влаги сапок воду.
– Ну что, братцы! Покажем германцам русскую удаль. Группа прапорщика – овладеть батарей, остальные за мной! Приготовить гранаты! Атака, по зеленой ракете!
Группы разошлись в разные стороны. До немецких траншей оставалось еще метров сорок, когда группа Варшавского приготовилась к атаке. В окопах никого не было. Из землянок слышался смех и звуки губных гармошек. Евгений достал из-за пояса ракетницу и выстрелил в темное небо, из которого по-прежнему лил мелкий противный холодный дождь.
Солдаты, сделав рывок, оказались в траншее врага. Увязая в грязи, они стали бросать гранаты в землянки немецких солдат. Все потонуло в грохоте, криках умирающих и раненых немцев. Живые, кто пытался выскочить из разрушенных взрывами землянок, падали сраженные огнем винтовок и ножей. Вскоре все закончилось.
– Ваше благородие! Что делать с этими, – произнес один из солдат, толкая прикладом пленных офицеров, которые в этот вечер справляли день рождения командира полка.
Евгений взглянул на растерянные лица немецких офицеров, которые еще не совсем понимали, как оказались в плену у этой жалкой кучки русских солдат.
– Господин офицер! – обратился к нему один из них. – Я полковник германской армии. Отведите меня к своему командиру. Я не хочу погибать в этой грязи.
Варшавский улыбнулся.
– Прапорщик! Выполните просьбу полковника.
Евгений вставил в ракетницу. В небо взлетела красная ракета и, рассыпаясь в полете, полетела в сторону русских позиций.
***
Катерина закрыла глаза и поплыла по волне своих воспоминаний. Уйти от тюрьмы ей тогда не удалось. Суд, ссылка в Сибирь. Там в далекой и снежной Сибири она вышла замуж и приобрела еще одну фамилию – Берлин. Это не было любовью, это был приказ партии. Первые месяцы ее замужества полностью разочаровали ее. В какой-то момент она поняла, что рождена не для семейной жизни, что дело революции стало для нее главным в этой жизни. Семейная жизнь с каждым днем становилась все не выносимей, а муж все ненавистнее. Не было ни одного мирного дня, скандалы вспыхивали с регулярной последовательностью. Основным зачинщиком семейных споров и скандалов становилась она.
– Я больше не могу так жить, – однажды в сердцах произнесла Катя. – Давай, не будем дивить народ, ты сам по себе, а я как могу. Пойми меня, я не люблю тебя!
– Почему? Ты на что рассчитывала, когда выходила замуж? – со злостью спросил ее муж. – Разве ты не знала, что после свадьбы рождается сначала семья, а затем и дети. Ты же глупенькая какая-то, а вполне нормальная женщина.
Катерина замялась. Она хорошо понимала, что муж прав, но сдаваться она просто не умела.
– Не знаю. Просто я никогда не думала, что семейная жизнь настолько обременительна, – призналась она ему. – Ты же знал, что я не люблю тебя и вышла за тебя по приказу ЦК. Я просто не знаю и не понимаю, кому там пришла в голову эта ненормальная идея. А, если сказать правду, то я еще раз поняла и убедилась в том, что мужчины в моей жизни это не самое главное. Наверное, я сумасшедшая, но мужчина мне не нужен. Ты как хочешь, но я решила бежать с каторги. Я больше не могу так жить, без города, без друзей. Ты мне поможешь? Что ты так на меня смотришь? Я скажу тебе больше, что ради революции я отказалась от любви одного человека, которого любила с детства. Мы жили рядом, и я дружила с его сестрой. Когда я сидела в тюрьме, он пришел ко мне и предложил мне руку и сердце. Ты знаешь, я выбрала революцию…. Теперь ты веришь, что я ненормальная?
Муж смотрел на нее, стараясь понять эту женщину, что стояла перед ним. Он явно колебался. Мужчина смотрел на нее, не зная, что ей ответить. Ее откровенность просто разоружила его.
– Может и ты со мной? – предложила она ему. – Вдвоем сподручнее будет.
– Нет, Катя, я не побегу. Мне осталось всего семь месяцев до окончания срока…. Так, что лучше я отсижу, чем бежать. Да и бежать мне, честно, некуда. А, если честнее, то я полностью разочаровался в большевиках. Как, можно, желать поражение своей стране, вот скажи мне? Мы же русские люди или вам большевикам все равно, что русские, что немцы? Или вот. Лозунг Ленина – превратим империалистическую войну в гражданскую войну. Разве может нормальный человек говорить об этом! Вы все там ненормальные и от этого мне становится страшно. Ты можешь бежать, но я не побегу. Прости…
Лицо Катерины вспыхнуло.
– Я так и знала, что ты не способен на подобные поступки. Ты расчетлив и очень осторожен… Ты не революционер, тебе далеки чаяния русского народа, рабочих и крестьян. Разве я не права? Ты просто трус и мне очень обидно, что я связала свою личную жизнь с таким ничтожеством. Я готова умереть за революцию, а ты вот нет!
– Разве это плохо? Еще полгода назад тебе нравилась это моя черта, а сейчас…. Впрочем, я помогу тебе, ведь ты для меня не чужая…. Передай, своим товарищам, что их затея провалилась. Нельзя совместить огонь и лед, получится лишь вода.
Сейчас, как и тогда она, так и могла определить причину своего замужества: то ли это была симпатия к соратнику по борьбе, то ли просто хотелось поддержать более слабого товарища. Она по-прежнему, как ей казалось самой, она любила лишь одного человека и этим человеком бы ее сосед по улице Евгений Варшавский, тот самый, кто помог ей избежать ареста в Казани. Иногда она мысленно сравнивала своего мужа с Варшавским, и каждый раз в этом сравнении проигрывал муж. Но тогда она отказала ему, выбрав почему-то не его, а революцию. Жалела ли она об этом – скорей всего нет.
Через месяц, Катерине удалось совершить побег. Дорога до Петербурга заняла у нее более месяца. Лишь только через полгода она узнала, что ее законный муж заболел скоротечной чахоткой и скончался, так и не дождавшись своего законного освобождения. За три года, которые ей пришлось провести в тюрьме и ссылке, революционное движение в России обрело новое качество: вдохновителем, организатором и руководителем стал Ленин.
***
Из Петербурга Катерина перебралась в Екатеринослав. Она сняла небольшую комнатку и стала пытаться наладить связь с подпольем Киева. Все это не могло не привести к тому, что ей вновь заинтересовалась местная полиция, а затем сотрудники охранного отделения. Она снова оказалась на грани провала. Вечером, собрав свои вещи и, воспользовавшись черным ходом, она вовремя покинула свою квартиру. Купив на вокзале билет, Катя выехала в Полтаву.
– Катерина? – встретив ее в дверях, произнес Кутепов. – Как вы рискнули приехать сюда? Вы же, наверняка, знаете, что мы под надзором полиции…
– В Екатеринославле меня ожидал арест. Охранка, фиксировала каждый мой шаг, вот я и решила уехать к вам, в Полтаву.
– Смелая вы женщина….. У вас есть, где переночевать?
– Да….
– Тогда до завтра. Встретимся в полдень, в кафе «Перекресток». Знаете, где это?
– Нет. Думаю, что извозчик знает, довезет.
– Я тоже так думаю, тогда до завтра.
День выдался жарким. Катя остановила пролетку и, подобрав подол своего светлого платья, легко забралась внутрь.
– Простите великодушно. Вы знаете кафе «Перекресток»?
Извозчик кивнул и рукой провел по окладистой бороде.
– Это заведение господина Игнатова? Кто его не знает, богатое заведение.
– Вот и довезите меня до него.
Катя откинулась на спинку сиденья и приподняла вуаль, которая скрывала ее лицо. Расплатившись с извозчиком, она направилась в кафе. Она сразу узнала связного. Мужчина в светлом костюме сидел за столиком в углу помещения и маленькими глотками пил ситро.