Бог Разрушения
Шрифт:
Не имеет значения, что я провел здесь всю ночь. Эта энергия начала спадать вскоре после того, как я ушел от Мии.
Должен быть способ, которым я могу сдерживать эту энергию. Когда я кончал на ее миниатюрное личико, то подумал, что единственным решением было бы запереть ее, но она буквально представляет угрозу и при первом удобном случае оторвала бы мне яйца.
Теперь есть еще один вариант, который мне не особенно нравится, но он может быть единственным возможным.
— Ты сегодня
— Как и каждый день, — я хватаю ее за запястье двумя пальцами и отбрасываю ее руку.
Прикосновения – одна из самых отвратительных вещей, когда-либо изобретенных людьми. Я терплю их по необходимости и предаюсь им только тогда, когда задействован мой член.
— А теперь иди, — я подталкиваю ее к двери.
— Но…
— Я не буду трахать тебя, Нила. Иди и найди себе другой член. Хотя он не сможет удовлетворить тебя так, как мой, я уверен, ты переживешь понижение рейтинга.
— Ты такой придурок.
— Одержимость моим членом не внесет тебя в список десяти его любимых людей. К счастью, его не заводят отчаянные дырочки, — я закрываю дверь студии у нее перед носом и делаю пометку попросить уборщика больше не давать ей ключи.
Будет нелегко болтать с его членом, потому что Нила явно соблазнила его.
Мужчины, как правило, руководствуются своими низшими частями тела, и, хотя я принадлежу к позорному полу, но не разделяю их бессмысленных животных инстинктов.
Секс, как и все в жизни – это игра власти. Средство взять то, что я хочу, и свалить.
Точно так же, как прошлой ночью.
«Тогда почему ты хотел остаться после этого, Лэн?» – шепчет голос в моей голове, который, как я думал, я убил за его богохульные предложения.
«Чтобы получить больше от моей музы, – отвечаю я в ответ – мысленно, конечно, потому что я не сумасшедший. – О, прости. У тебя ее нет, поэтому ты не знаешь, что это значит. Устрой вечеринку жалости к себе и не приглашай меня».
Вот он и замолчал.
Отлично.
Надеюсь, он задохнется от сентиментальной ерунды, которую носит как талисман.
Я собираюсь покинуть студию, чтобы осуществить свой следующий дьявольский план, который может включать, а может и не включать в себя некую готическую Барби, когда мой телефон вибрирует на рабочем столе.
В ближайшее время я не получу награду «Сын года», но обычно я не игнорирую мамины звонки.
Я с усмешкой отвечаю на видеозвонок.
— Доброе утро самой прекрасной королеве.
Мама смеется, ее лицо сияет. Мы с Брэном унаследовали форму ее глаз, в то время как у Глин ее строение
Астрид К. Кинг, согласно подписи к ее картинам, является причиной того, что у всех нас троих есть художественные гены, хотя у меня они самые сильные, смешанные с примесью хаоса.
Вскоре она прищуривает глаза.
— Почему ты умасливаешь меня первым делом с утра? Ты что-то скрываешь?
— Может быть, просто тот факт, что ты лучшая мама на свете?
Она снова смеется.
С моими родителями легко иметь дело, потому что я просто даю волю своему внутреннему мальчику, который действительно ценит их.
Хотя мама немного лучше отца. Он, по какой-то причине, все еще держит обиду за то, что я толкал Брэна и называл Глин ненужной, когда мы были детьми.
Поэтому я решил притворяться, что люблю их до смерти, и это, кажется, творит чудеса.
— Прекрати, серьезно, — она приходит в себя. — Мы давно не разговаривали.
— Последний раз был два дня назад.
— Все еще слишком давно. Вы все трое живете далеко от дома, а я просто скучаю по вам.
— Мы тоже скучаем по тебе, но мы с Брэном живем вдали от дома уже больше пяти лет.
— Легче все равно не становится, — она вздыхает с таким драматизмом, что может соперничать с актерами мыльной оперы.
А моя мама даже не из тех, кто драматизирует.
— Нам никогда не суждено было остаться, — говорю я, глядя на свою коллекцию глиняных статуэток, которые лежат вокруг, как призрачные куклы.
— Вонзи этот нож еще глубже, хорошо?
— Я бы не осмелился зарезать собственную мать, — я усмехаюсь. — Мы скоро навестим тебя.
В этом буквально весь смысл ее ужасного поступка.
Как и ожидалось, выражение ее лица проясняется.
— Приведи Брэна и Глин. Килла тоже.
— Только если Киллиана разрубят на куски и засунут в морозилку.
— Лэндон! — она задыхается, ее взгляд будет преследовать меня до конца недели.
— Что? Не секрет, что мне не нравится этот придурок.
— Твоя сестра любит его.
— Еще одна причина не любить его. У нее часто ужасный вкус. Как в тот раз, когда она разрисовала всю мою статую.
Мама морщится.
— Люди по-разному выражают свои художественные способности.
— И некоторые люди подавляют это до смерти, как твой дорогой Брэн.
Ее брови хмурятся, а губы слегка приоткрываются. Значит, она знает, что его нелепые попытки нарисовать природу – прикрытие. Кажется, она больше понимает нас, чем я думал ранее.
Интересно, но не по верным причинам. Мне нужно быть более неуловимым, чтобы она не увидела, что у меня внутри, и не решила, что я не принадлежу к ее маленьким вундеркиндам-миньонам.