Бог Солнца в поисках... суррогатной матери
Шрифт:
— Оплатить долг.
— Извини?
— Я поспорил с сестрой, что ни одна ее вечерника не сможет обойтись без полиции.
— Ты говоришь и о вечеринке той ночью? — Я припомнила, что Симил упоминала о проигрыше полицейского в Твистер.
— В этот раз пятьдесят арестованных, она побила свой рекорд.
И это меня не удивило. Хотя детали меня не интересовали, не хотелось разговаривать о его сумасшедшей, пугающей сестре.
Кинич указал на бутылку.
— Выпьешь?
Допив «грязный мартини» — который мог бы и хром
Налив два бокала, Ник сел рядом со мной. Очень-очень близко. Затем посмотрел на меня.
Напряжение в его взгляде заставило меня съежиться.
— Почему ты так на меня смотришь?
Он прищурился.
— Как так?
— Так, словно решаешь оттолкнуть меня или поцеловать.
Черт! Не верю, что сказала это. Дурочка.
Он даже не вздрогнул.
— Потому что именно такие мысли вертятся в моей голове.
В горле образовался огромный комок, который, отведя глаза, я попыталась сглотнуть.
Отпив шампанского, я вновь посмотрела на Кинича. Глаз за глаз, зуб за зуб, невысказанное слово за слово.
— И что ты решил?
Сделав маленький глоток шампанского, Кинич кивнул, одобряя вкус.
У меня сердце колотилось со скоростью миллион километров в час.
Что он скажет?
Погодите, зачем я пытаюсь соблазнить этого мужчину? Я — Пенелопа Трюдо. Обыкновенная девушка, с обыкновенной внешностью. Я работаю за минимальную ставку плюс чаевые, и живу в мире, который сильно отличается от его. Не говоря уже о том, что он «подбирает» маму своему ребенку. Сумасшествие.
Я тут же запаниковала и встала.
— Мне не стоило приходить.
Лишая воздуха, он запер меня в клетке своего большого тела, и прижался полными, восхитительными губами к моим. Затем проник горячим, влажным языком в мой рот, посылая восхитительные трепет и волнение в центр моего тела.
И я этого хотела, причем безумно. Поцелуй был лучше, чем я представляла себе. Каждый нерв в теле натянулся, каждая клеточка вспыхнула от напряжения, и я поняла, что не успокоюсь, пока не заполучу этого мужчину в свое тело. Это было дико, необходимо и раскрепощенно, и все вместе превращалось в эротический беспорядок.
С губ сорвался слабый стон, когда сердце сделало кульбит. В голове одна картинка того, что я хотела бы сделать с телом Кинича, как хотела, чтобы он взял меня, сменялась другой. Из-за такого напряжения, я еле могла вдохнуть.
Уперев ладони в грудь Кинича, я его оттолкнула и выдохнула вопрос:
— Что это было?
Он втянул носом воздух у моей шеи.
— Думаю, люди называют это… химией.
Он теснее прижал меня, и я засомневалась, что выпуклость в его паху как-то связана с химией. Больше походило на безвременное, первобытное физическое влечение.
Он вновь прижался к моим губам, страстным и властным поцелуем, и комната перед глазами начала кружиться.
Следующим
Мое сердце затрепетало, когда, открыв глаза, я увидела лежащего рядом Ника, его спутанные, золотисто-каштановые волосы раскинулись на белоснежной подушке. Невероятные глаза были закрыты, позволяя мне рассмотреть золотистые ресницы, явно выделяющиеся на фоне загорелого лица, которые были похожи на крошечные нити карамели. Кинич был образцом изящного мужского совершенства.
Вздохнув, я сопротивлялась желанию поцеловать его обнаженную грудь — да, да, он загорелый везде (нудист?) — и погладить накаченный бицепс руки, которой он обнимал меня за талию.
Прошлый вечер был самым… самым…
Я в ужасе подскочила.
— Вот же блин!
Ник тут же открыл глаза и тепло улыбнулся.
— Ох, ты встала. — И потянулся на огромной кровати.
Я уставилась на него, гадая, что же сказать… или закричать «Боже мой! Боже мой! Боже мой!», что казалось неуместным.
Ладно, Пенелопа, дыши. Просто дыши, и спроси у него, что произошло.
Но я не хотела оскорблять парня. Потому что, учитывая его тело, это должна быть была лучшая ночь в моей жизни.
Это… это… если все случилось.
Конечно, все случилось. Глянь, вон твои яичники затягиваются сигаретой после блаженства.
Нет! Черт побери, нет!
Он повернулся на бок и подпер рукой голову.
— Почему ты стоишь там, голая? Ложись в кровать.
Я посмотрела на себя. Божечки, я голая!
И побежала в ванную — огромную, современную из стали и стекла — захватывая на бегу пушистое полотенце.
Черт, черт, черт. Что произошло? Надо выйти и спросить его в лицо о произошедшем. Вот только не с твоим дыханием Змей-Горыныча. Ты можешь лицо у мужика спалить.
Да и Бог с лицом, пока тело будет функционировать.
Пен!
Я быстро отыскала в шкафчике ополаскиватель для рта. Прополоскав рот, я посмотрела на себя в зеркало и увидела странный кулон, свисающий на моей шее, с большим, блестящим, черным камнем. Ник надел его мне?
Чёрт, почему я не помню произошедшее?
Пенелопа, не будь ребенком, просто спроси у него.
Да, именно это я и сделаю.
Я опять посмотрела в зеркало.
— О, нет, — зашипела я на себя. На голове ассиметричный улей. Несколько раз причесав пальцами волосы, я ничего не изменила.
Мне следовало спокойно выйти из ванной, отправиться домой, а при следующей встрече выглядеть просто сногсшибательно, чтобы стереть все воспоминания о своем, как после электрошока, виде. Пенелопа, о чем ты? Ты и впрямь считаешь, что Ник захочет еще раз встретиться? Ты для него на одну ночь.