Бог Света (Князь Света) (др. перевод)
Шрифт:
— Только не упоминай в молитве меня, — сказал Ян, наливая еще стаканчик. — Я не знаю, останусь ли я жив после божественного посещения.
Сэм улыбнулся.
— Они не всемогущи.
— Надеюсь, что нет, но боюсь, что это скоро случится.
— Счастливого плавания, Ян.
— К чертям!
Принц Сиддхарта остановился на улице Кузнецов на пути к Храму Брамы. Через полчаса он вышел из мастерской в сопровождении Страка и трех слуг. Улыбаясь, словно ему было видение того, что произойдет, он прошел через центр Махартхи и, наконец, появился у высокого,
Не обращая внимания на тех, кто стоял у молитвенной машины, он поднялся по длинной пологой лестнице, чтобы встретиться у входа в Храм с главным жрецом, которого он заранее известил.
Сиддхарта и его люди вошли в Храм, разоружились и почтительно поклонились центру помещения, прежде чем обратиться к жрецу.
Страк и остальные держались на почтительном расстоянии, когда принц положил тяжелый кошелек в руки жреца и тихо сказал:
— Я бы хотел поговорить с Богом.
Жрец внимательно вгляделся в лицо принца.
— Храм открыт для всех, господин Сиддхарта, и каждый может общаться с Небом, сколько пожелает.
— Я не совсем это имею в виду, — сказал Сиддхарта, — я думал о чем-то более личном, чем жертвоприношение и долгая литания.
— Я не вполне понимаю…
— Но ты понимаешь тяжесть этого кошелька? В нем серебро. Но у меня есть другой — с золотом, его тоже можно передать. Я хотел бы воспользоваться твоим телефоном.
— Теле?..
— Коммуникационной системой. Если ты из Первых, как я, ты должен понимать мой намек.
— Я не…
— Уверяю тебя, что мой звонок ничем не повредит твоему главенству здесь. Я знаю эти дела, и моя скромность всегда была притчей во языцех среди Первых. Вызови сам Первую Базу и справься, если тебе так легче. Я подожду в другой комнате. Скажи им, что Сэм хочет поговорить с Тримурти. Они согласятся.
— Я не знаю…
Сэм достал второй кошелек и взвесил его на руке. Глаза жреца упали на кошелек, и он облизал губы.
— Подожди здесь, — приказал он и, повернувшись, вышел.
ИЛИ, пятая нота арфы, гудела в садах Пурпурного Лотоса.
Брама болтался на краю горячего бассейна, где он мылся со своим гаремом. Глаза его, казалось, были закрыты, он опирался локтями о край, а ноги покачивались в воде.
Но из-под длинных ресниц он следил за дюжиной девушек в бассейне, надеясь увидеть, как кто-нибудь из них бросит оценивающий взгляд на его темное, с тяжелыми мышцами, длинное тело. Черные усы блестели во влажном беспорядке, волосы черным крылом падали на спину. Он улыбался ясной улыбкой в солнечном свете.
Но никто из девушек, похоже, не замечал его, и улыбка смялась и ушла. Все их внимание было поглощено игрой в водное поло.
ИЛИ, колокольчик связи, зазвонил снова, когда искусственный ветерок донес запах садового жасмина до ноздрей Брамы. Брама вздохнул. Он так хотел, чтобы девушки поклонялись ему, его физической мощи, его тщательно вылепленным чертам лица. Поклонялись как мужчине, а не как богу.
Но, хотя его специальное и усовершенствованное тело было способно на подвиги, недоступные простому смертному, он все-таки чувствовал себя неловко в присутствии этой старой полковой лошади — Бога Шивы, который, несмотря на приверженность к нормальной человеческой матрице, был куда более привлекательным для женщин. Создавалось впечатление, что пол как бы переходит пределы биологии: как ни старался Брама подавить память и разрушить эту часть духа, он родился женщиной и каким-то образом все еще ею оставался. Зная это, он несколько раз перевоплощался в высшей степени мужественного человека, но все равно чувствовал некоторую неадекватность, как будто признак его истинного пола был выжжен на его лбу. От этого ему хотелось топать ногами и гримасничать.
Он встал и поплелся к своему павильону мимо низкорослых, причудливо изогнутых с какой-то гротескной красотой деревьев, мимо шпалер, качающихся в утреннем свете, прудов с голубыми водяными лилиями, ниток жемчуга, свисающих с колец белого золота, мимо ламп, сделанных в виде девушек, треножников, где курились пряные благовония, мимо восьмирукой статуи голубой богини, которая играла на вине, когда ее должным образом просили.
Брама вошел в павильон, подошел к хрустальному экрану, вокруг которого обвивался бронзовый Наг, держащий хвост в зубах, и включил отвечающий механизм.
Сначала на экране появился статический снегопад, а затем — изображение верховного жреца его Храма в Махартхе. Жрец упал на колени и трижды коснулся пола своей кастовой отметкой.
— Из четырех рангов богов и восемнадцати хозяев Рая самый великий — Брама, — сказал жрец. — Создатель всего, Господин высоких Небес и всего, что находится под ними. Весенний лотос выходит из твоего пупка, руки твои вспенивают океаны, в трех шагах твоих заключены все миры. Барабан твоей славы бьет ужасом в сердце твоих врагов. На твоей правой руке колесо закона. Ты связываешь катастрофы, пользуясь змеей, как веревкой. Эвива! Взгляни благосклонно на мольбу твоего жреца. Благослови меня и услышь меня, Брама!
— Встань… жрец, — сказал Брама, забыв его имя. — Какое дело великой важности заставило тебя вызвать меня?
Жрец встал, бросил быстрый взгляд на мокрую фигуру Брамы и снова опустил глаза.
— Господин, — сказал он, — я не стал бы вызывать тебя в то время как ты купаешься, но здесь сейчас один из твоих почитателей. Он хотел бы поговорить с тобой о деле, которое, как я полагаю, должно быть очень важным.
— Почитатель? Скажи ему, что всеслышащий Брама слышит все, и вели ему молиться мне обычным манером, в Храме! — Рука Брамы потянулась к выключателю, но остановилась. — Откуда он знает о линии Храм-Небо? И о прямой связи святых с богами?
— Он сказал, — ответил жрец, — что он из Первых, и что я должен передать, что Сэм хочет говорить с Тримурти.
— Сэм? — сказал Брама. — Сэм? Не может же он быть… ТЕМ Сэмом!
— Он известен в окрестностях как Сиддхарта, Связующий Демонов.
— Жди, — сказал Брама, — и пой все подходящие стихи из Вед.
— Слушаю, мой Господин, — ответил жрец и запел.
Брама пошел в другую часть павильона и встал перед гардеробом, решая, что надеть.
Принц, услышав свое имя, отвернулся от созерцания храма внутри. Жрец, имя которого он забыл, поманил его в коридор. Он пошел за жрецом и очутился в складе.