Бог злости
Шрифт:
Я проскальзываю под одеяло и замираю, когда чувствую его горячую кожу. Врач сказал, что температура спадет через некоторое время, но сколько времени прошло?
Я кладу голову ему на плечо и вскрикиваю, когда он полностью поворачивается в мою сторону и обхватывает меня обеими руками, а затем кладет меня на себя. Даже когда его глаза закрыты.
Наслаждение скапливается в моих трусиках, и я сжимаю бедра.
Думаю, этот ублюдок обучил меня оргазму или что-то в этом роде. Быть сверху на нем только после того, как он выебет мне мозги. Когда секс не является
Я трусь о его полутвердую эрекцию, потом останавливаюсь.
Какого черта я делаю? Он спит, его лихорадит, а я должна отправиться в ад за это.
Заставляя себя успокоиться, я закрываю глаза и позволяю сну унести меня прочь.
Стон вырывается из моего горла. За ним следует еще один.
И еще один.
О, Боже.
Его руки скользят по моему животу к соску, а затем снова вниз, но это еще не все.
Мое ядро сжимается от того, что его очень твердый член натирает меня все сильнее и сильнее.
Я такая извращенка, что мечтаю об этом, когда он болен, но, видимо, я недооценила свое сексуально фрустрированное состояние, когда ложилась спать.
— Ты такая чертовски красивая, детка. Иногда мне хочется посадить тебя в клетку, чтобы никто, кроме меня, не мог на тебя смотреть. — Даже его голос слегка невнятный, но такой восхитительно глубокий и темный, как когда он прикасается ко мне по-настоящему.
Сон получает десять из десяти за детализацию.
— Я хочу застрелить всех, кто осмелится посмотреть в твою сторону или причинить тебе боль. Я хочу искупаться в их гребаной крови и бросить их внутренности к твоим ногам. Я хочу трахнуть тебя там же, в их крови, чтобы предъявить свои права. Если я скажу тебе это прямо, ты, наверное, уйдешь, так что я не буду. Я просто буду владеть тобой снова и снова, пока ты не перестанешь думать о том, чтобы уйти от меня. Я буду твоей тенью, чтобы никто не посмел тебя обидеть.
Он подчеркивает свои слова трением о мою киску, щипком за сосок, укусом за живот. Он везде, и я хотела бы, чтобы это было единственной причиной моего возбуждения.
Его слова оказывают на меня странное воздействие, они заставляют меня бредить и жаждать большего.
Может быть, я тоже больна, раз меня так возбуждают его угрозы.
Его пальцы оставляют мои соски и скользят к горлу. В тот момент, когда они сжимают его, у меня пропадает воздух.
Киллиан подтягивает мою ногу к своей груди и одним восхитительным толчком входит в меня.
Это не сон.
Я открываю глаза и вижу, что я полностью обнажена. Мои ноги закинуты ему на плечи, он держит их одной рукой, а другой пытается задушить меня.
Не был ли этот сумасшедший ублюдок в лихорадке совсем недавно? Судя по его горячему прикосновению, он все еще лихорадит.
А может, это я.
Только как у него может быть столько энергии, даже больше, чем обычно, когда он болен?
Очевидно,
Тот факт, что ему было наплевать на то, что я сплю, и он все равно взял то, что хотел, делает меня беспорядочной.
Я впиваюсь пальцами в его запястье, пытаясь ослабить его хватку на моей шее, даже когда я пропитываю его член и простыни своим возбуждением.
— Вот так. Борись, детка. — Его выражение лица маниакальное, абсолютно ужасающее. — Чем больше ты это делаешь, тем сильнее я тебя трахаю.
Я впадаю в ярость, царапаю, и царапаю, пытаясь причинить ему боль везде, куда могу дотянуться.
И, как он и обещал, он трахает меня сильнее и быстрее, с силой, которая выбивает из меня дыхание.
— Это моя гребаная девочка, — ворчит он, его глаза полузакрыты, вероятно, от темной похоти и боли. — Ты самая красивая из всех, кого я когда-либо видел, когда ты берешь мой член, как маленькая грязная шлюха. —тОн отпускает мои ноги. — Держи их там. Если они упадут, мы начнем все сначала. — Затем он проникает между нами и скользит по моему возбуждению к задней дырочке, заставляя меня вздрогнуть, затем вводит палец внутрь. — Твоя попка чувствует себя одинокой. Посмотри, как она сжимается вокруг моего пальца, желая принять участие в веселье. Ты ведь позволишь мне трахать тебя до тех пор, пока не будешь выкрикивать мое имя?
Я задыхаюсь и не могу думать, только чувствовать.
И я погружаюсь в это ощущение, когда он полностью опустошает меня. Его рука, его член и его палец в моей заднице двигаются одновременно, создавая самый безумный хаос.
— Может, мне стоит трахнуть ее прямо сейчас, чтобы ты знала, что такое огромный член на самом деле.
Мои глаза расширяются, и я кончаю, просто так. Я думаю, что со мной не так, потому что это определенно один из самых сильных оргазмов, которые я когда-либо испытывала.
Мои стоны смешиваются с отрывистыми криками, и это продолжается и продолжается, пока я не думаю, что потеряю сознание.
— Такое невинное лицо для маленькой грязной шлюшки. Твой рот любит петь мелодию «нет», но ты душишь мой член обещанием, что я возьму твою задницу, как животное. — Его губы растягиваются в рычании. — И все же этот твой ублюдочный брат смеет говорить, что отдаст тебя кому-то другому. У него хватает наглости думать, что я позволю кому-то, кроме меня, видеть тебя такой.
Это снова ярость, она накатывает на него волнами, и он растягивает пальцем мое заднее отверстие, когда его ритм выходит из-под контроля.
— Единственная причина, по которой он не погребен под землей, — это ты, Глиндон.
Я верю ему. Всецело.
Черт.
Если бы не его привязанность ко мне и знание того, что я скорее умру, чем позволю ему причинить боль моему брату, он бы точно принял это на свой счет.
Он и принимает на свой счет.
Но я все еще чувствую крошечное облегчение от осознания того, что мысль обо мне, а не мои действия, способны остановить его.