Бог злости
Шрифт:
Глава 14
Глиндон
— Как поживает моя любимая внучка?
Я широко улыбаюсь, поднимая планшет повыше, чтобы лучше видеть лицо дедушки.
На самом деле он папин дядя, но он вырастил его после смерти родителей и поэтому стал моим дедушкой.
То есть моим самым любимым человеком на земле.
Я люблю своих родителей, но ничто не сравнится с полным обожанием и связью, которую я разделяю
Известно, что я его любимая внучка. Ему нравятся Крей и Брэн, он возлагает большие надежды на Илая и Лэна, но я единственная, кого он балует, как принцессу.
В конце концов, я единственная женщина в роду королей на протяжении нескольких поколений.
Я могу чувствовать себя ничтожной перед талантом мамы и моих братьев. Я могу считать себя непригодной для того, чтобы быть с ними в одной картинной раме, но эти чувства никогда не возникают, когда я с дедушкой.
И, честно говоря, все должно быть наоборот. Джонатан Кинг — безжалостный бизнесмен с империей, которая простирается во всем мире. У него репутация, которая заставляет людей трепетать в его присутствии.
А я? Я в восторге. Я не вижу в нем холодного, безжалостного человека, каким его описывают люди. Я вижу в нем человека, который научил меня делать первые шаги, кататься на велосипеде и купил бабушке новый набор специальной косметики, когда я решила пошалить и разрисовала дверь всеми своими красками.
На вид ему около пятидесяти, хотя он намного старше. Две белые полоски украшают его волосы по бокам, добавляя мудрую грань к его жестким чертам лица — чертам, которые смягчаются, пока он разговаривает со мной, сидя в своем домашнем кабинете с книжными полками позади него.
— У меня все отлично, дедушка. Учусь и пытаюсь убедить своего профессора, что не все мои картины настолько ужасны. — Я смеюсь, пытаясь скрыть неловкость.
Он единственный, с кем я готова поделиться своей неуверенностью.
— Или я могу отправить его на другую планету, где он пожалеет, что побеспокоил мою принцессу.
— Нет, дедушка, не делай этого. Я действительно хочу убедить его сама.
Я думала, что уже близка к этому сегодня, когда профессор Скайс захотел поговорить со мной наедине, но потом он попросил меня узнать, сможет ли мама прийти на открытие галереи, которое он планирует.
Не то чтобы это меня покоробило или что-то в этом роде.
Ладно, может быть, немного, когда я услышала, как он сказал своему помощнику учителя:
— Не могу поверить, что Глиндон — дочь Астрид К. Кинг и сестра Лэндона и Брэндона Кинг. Ее техника в лучшем случае подростковая и настолько хаотичная, поэтому мне неловко сравнивать ее с ними.
Я давно усвоила, что быть художником — значит быть открытой для критики. Мама и мои братья получили свою долю, но,
Именно поэтому мне пришлось сразу после этого поговорить с дедушкой. Он помогает мне чувствовать себя лучше. Мама тоже, но я не говорю с ней ни о чем, что касается художественной школы, потому что мне кажется, что она просто не поймет.
Она лучше.
Она не борется с низкой самооценкой или другими мрачными мыслями.
— Если он не сделает этого, я позабочусь о нем. Он явно мошенник, если не признает твою ценность, — говорит дедушка.
— Если ему не нравится моя работа, это не значит, что он мошенник, дедушка. Он всемирно известен.
— Ему может аплодировать сам Пикассо, но он все равно будет мошенником, если не поймет, что ты не такая, как твоя мать и братья. — Он делает паузу. — Тебя еще кто-нибудь беспокоит?
— Нет, у меня все хорошо. Мы с девочками завели нового друга. Но хватит обо мне, расскажи мне о себе! Ты стал меньше гулять и работать?
Забавный взгляд охватывает его черты.
— Да, доктор.
— Ну, я бы не спрашивала, если бы ты следовал указаниям врача. Я хочу, чтобы ты жил, пока я не стану старой и седой.
— Если я приложу к этому все усилия, ничто меня не остановит. — Он поднимает глаза, лицо его еще больше смягчается, и вскоре в кадре появляется бабушка. Она стоит рядом с его креслом, обхватывает руками его лицо и целует его в губы, прежде чем отстраниться.
У бабушки спокойная, вызывающая красота с ее вороньими волосами, мелкими чертами лица и стройным телом. Она старше моих родителей примерно на десять лет и является успешным владельцем бизнеса. Мы часто получаем часы на заказ от ее роскошного бренда, и я очень дорожу ими.
Дедушка смотрит на нее минуту, его глаза опускаются в уголках. Мне всегда нравилось, как он смотрит на нее. Как будто она единственная, кто может растопить лед внутри него. Единственная, кто понимает его так, как никто другой.
Она улыбается ему, затем обхватывает его за плечи.
— Глиндон! Я скучаю по тебе, милая. Без тебя этот особняк пуст как ад.
— Я тоже скучаю по тебе, бабушка! Я проведу предстоящие каникулы с вами, ребята.
— Как дом может быть пуст, когда я здесь, дикарка? — Спрашивает дедушка, приподняв бровь.
— Не ревнуй к собственной внучке, Джонатан. — Она хихикает. — Кроме того, ты также сказал, что тебе не хватает ее энергии.
— Да. Возвращайся домой поскорее, принцесса.
— Обязательно!
Мы продолжаем разговаривать некоторое время, затем я даю ему отчет о моих братьях и кузенах, выставляя их святыми.
Иногда я чувствую себя дедушкиным шпионом, но хорошо, по крайней мере, я не рассказываю ему обо всех неприятностях, которые они создают. Об опасных клубах, в которых они состоят, или о подпольных драках.