Богатство дураков
Шрифт:
Варя откинула простынь и села на край потрёпанного матраса. За окном еще было светло, и в комнатке на чердаке, в которой она жила, стояла духота. Бетонные стены спасали от изнуряющей жары, но солнце все равно проникало внутрь. Варвара развешивала найденные на улице тряпки вдоль небольших окошек так, чтобы палящие лучи задерживались, а воздух легко циркулировал, охлаждая и насыщая кислородом помещение. Это хоть и немного, но помогало.
Вместе с Варей на чердаке жила парочка дворников непонятной среднеазиатской национальности, которых она могла наблюдать исключительно спящими после тяжелого трудового дня, и один бездомный господин, ранее заслуженный учитель русского языка и литературы. Но единственным, по-настоящему
Варвара подобрала Васю ещё птенцом, когда тот выпал из гнезда и был в шаге от растерзания дворовыми кошками. Птенец довольно быстро вырос, встал на крыло, и тогда выяснилось, что он на редкость умён. Как и каждая уважающая себя сорока, Вася обожал различные блестяшки и время от времени таскал всякий хлам в виде медных проволок или гвоздей, складывая их в коробочку, которую бездомный господин – или просто дядя Петя – поставил на подоконник специально для пернатого. Иногда Вася притаскивал порванные цепочки и золотые серьги, которым еще ни разу не находилась подходящая пара. Варя хвалила птицу за находки и угощала остатками хлебных крошек или кусочками печенья. Вот и сегодня она первым делом проверила коробочку, в которой лежали порядком поднадоевшие куски проволоки и связка блестящих ключей.
– Ого, Васька, да ты делаешь успехи! Дядь Петь, глянь какую тяжелую связку ключей притащил этот малыш, – радовалась Варя, размахивая ключами перед лицом спящего, некогда заслуженного учителя, ныне не отличимого от обыкновенного бомжа.
– Сорока вороне дивуется, а обе на улице ночуют, – проворчал старик, отмахиваясь. – Ну-ка, дай посплю. Иди отсель, иди…
– Сам ты иди! С тобой невозможно разговаривать, – фыркнула Варя.
Варвара, все это время щеголявшая в длинной серой футболке, подошла к тазу с водой, умылась, переоделась в любимые черные, выгоревшие на солнце, джинсы и майку с надписью «Never give up». Закинув за спину рюкзак, она спустилась по лестнице к подъезду и громко позвала сороку по имени. Тот, кружа, слетел и уселся Варе на кепку. «Тук-тук» – постучал он клювиком по козырьку.
– Ну-ка, давай на плечо или, вон, на рюкзак спустись, а то вообще обнаглел! – Вася осторожно спрыгнул на рюкзак ближе к плечу и потерся головой об ярко-рыжие волосы хозяйки. Та хихикнула. – Ну все, все, а то опять запутаешься, как в тот раз… И вообще, соберись, у нас сегодня важный день!
– Карр, – согласился Вася.
Шатаясь по вечерним улицам района, находящегося где-то на окраине города, Варя то и дело заглядывала в окна домов. Она представляла, как за столом собираются семьи, как усталые взрослые помогают детям с уроками, как малышня смотрит на экранах больших телевизоров мультфильмы, как пожилые пары пьют на кухне чай, обсуждая события прошедшего дня.
Не оставались без ее внимания и распустившиеся цветы шиповника. Она с детства любила эти волшебные ароматы, напоминавшие о матери. Стоило Варе вдохнуть их запах, как сразу же представлялась залитая светом кухня и мамины заботливые руки, заваривавшие ягоды в фарфоровом чайничке. Проходя мимо, она всегда ненадолго останавливалась и бережно дотрагивалась до фиолетовых или белых бутонов, переносясь в счастливые мгновения детства.
Варе было всего восемь лет, когда родители сбежали из шумного города куда-то очень далеко, оставив ее с тёткой-пьяницей, сдавшей в детский дом при первой же возможности. Воспоминания об этом месте вызывали у Вари сильнейшее раздражение и обиду, а разговоры тамошних детей об алкоголе, который, по мнению девушки, загубил ее жизнь, – тошноту и ненависть. Найти друзей в этом злосчастном заведении так и не удалось – она отличалась от воспитанников детского дома культурой, упрямством и благоразумием. Именно за эти отличия приходилось расплачиваться – её обижали, травили за манеры и били при каждом удобном случае, а нянечки, смотрящие за детьми, не обращали на эти безобразия никакого внимания, словно им наплевать, как ведут себя подопечные. Главное, что они живы и более-менее целы, а уж условия и нравы, которые дети себе создают, – их дело, их проблемы. Возможно, именно эти условия и научили Варвару быть сильной духом, не бояться унижений и строить жизнь самостоятельно.
Когда ей исполнилось шестнадцать, она при первой же возможности сбежала из детского дома и поселилась на чердаке, где на тот момент уже жили ее нынешние соседи. Там же она скрывалась от милиции и от органов опеки, которые в любой момент могли вернуть беглянку обратно.
Так Варя прожила два года. Всего через несколько дней ей должно исполниться восемнадцать лет. Она с нетерпением ждала собственного совершеннолетия – возможности гулять, где и когда хочется, и даже попробовать устроиться на работу, хотя она слабо представляла, каково это приходить в одно и то же место каждый день. А сейчас ей было необходимо любым способом прокормить себя и пернатого питомца, при этом не попавшись в руки надоедливым стражам правопорядка. Чего она точно не планировала, так это возвращения в детский дом, пусть даже и на один единственный день!
Ближе к полуночи Варя притаилась за углом одного из домов, наблюдая за людьми, прибывшими на вечеринку в ресторан напротив. Из такси вываливались пьяненькие барышни в коротких платьях и юбках сильно выше колен, сверкая золотыми серьгами и браслетами. Их сопровождали стройные темноволосые мужчины с массивными цепочками на шеях, дорогими часами на запястьях. Даже издалека было заметно, что одежда этих людей стоит немалых денег, а носят они её словно повседневную. Вася не сводил глаз с блестящих побрякушек, нетерпеливо перескакивая с лапы на лапу.
Варя достала из рюкзака пачку сигарет и закурила. Курить она начала еще в детском доме. Тогда ей думалось, что модная привычка повысит популярность среди остальных детей, но всё оказалось напрасным – её всё так же ненавидели, несмотря на старания. С тех пор прошло немало времени, детский дом стал неприятным воспоминанием, а привычка осталась.
– Так, смотри. Смотри, птичья твоя голова! – Варя передернула плечом, привлекая внимание сороки к нужным людям. – Это наши клиенты. Видишь? Вон те, что на бордюре сидят. Девушке явно плохо, а парень уже давно скучает, присматривая себе другую. Глянь только, какой браслет на ее руке! Справишься?
Вася расправил крылья, показав готовность, несколько раз что-то буркнул на сорочьем языке и взлетел. Варя тем временем наблюдала за происходящим из-за угла. Птица приземлилась позади девушки, уронившей голову на свои колени, тихонько клюнула её руку в районе запястья и взлетела вновь, унося в клюве блестящий браслет. Минута – дело сделано.
– Знает сорока, где зиму зимовать! Да, Василий? – в ответ птица подпрыгнула, показывая одобрение. – В ломбарде нам отвалят немало за эту красоту! Хватит и на сигареты, и на еду. И может даже дяде Пете настойку пустырника прикупим, да? Во старик обрадуется, будет с кем поговорить. Он такой болтливый, когда под градусом…
Девушка достала из рюкзака начатую пачку печенья и отломила кусочек для птицы, пытаясь тем самым выманить добычу из клюва.
– Интересно ты придумала! – из-за спины Вари раздался незнакомый женский голос.
Девушка резко развернулась и увидела перед собой хорошо одетую женщину средних лет с большими темными очками на носу. И это ночью! Вася же от неожиданности шмыгнул в открытый рюкзак и затаился, держа в клюве улов.
– Не ваше дело. Валите, куда шли! – огрызнулась Варя.
– Какая грубая девочка! Тебя родители не научили уважать старших? – Незнакомка приспустила огромные очки и окинула собеседницу изучающим взглядом.