Богатство дураков
Шрифт:
– Нет ещё. Все завтра. Пусть отдохнут! Иди домой. Тебе тоже не помешает… Я позвоню.
Вскоре голоса умолкли, а свет в квартире погас. Варе снился чудной и немного жутковатый сон о том, что кто-то ходит рядом, пританцовывая, и выкладывает что-то на ее обнажённое тело. Ей казалось, что по ней ползают тысячи маленьких личинок, которые забираются в нос, уши и глаза. Тело горело, и в то же время ей было ужасно холодно. Она чувствовала дикую боль, но не могла пошевелиться. Все это походило на сонный паралич, которым Варя страдала с тех самых пор, как ее отдали в детский дом. Но самым странным было осознание того, что это всего лишь сон, ведь наяву она бы сразу скинула с себя насекомых и позвала
В какой-то момент Варя проснулась от того, что Вася клевал подушку, будто поедая тех самых червяков. Варя спихнула птицу на пол, ощупала себя и кровать на наличие какой-либо ползучей мерзости, повернулась на другой бок, вновь накрылась с головой одеялом, которое к тому времени лежало где-то в ногах, и снова уснула.
Иннокентий же проспал всю ночь, не открывая глаз. Хотя под утро он всё же услышал, что к нему заходила хозяйка квартиры и поправляла подушку, точно так же, как это делает его любимая жена. Как и Варя, он чувствовал сквозь сон и смену температуры тела, и пронзающую боль. Впрочем, все эти неприятные ощущения он списал на артроз, с которым мучился уже не первый год. А если что-то и ползало по нему, то этого он точно не почувствовал, так как был в стельку пьян.
Перемести фокус
Несмотря на вчерашнюю жару, утро выдалось довольно прохладным. Радио вещало о температурной отметке в двадцать один градус в середине дня. Солнце то и дело скрывалось за набегающими облаками, а холодный сухой северный ветер пробирал до мурашек легко одетых прохожих.
Иннокентий встал около девяти часов. К его удивлению, вчерашние посиделки прошли почти без последствий и он чувствовал себя вполне сносно. Сделал короткую ежедневную зарядку, помогающую, по замыслу, сохранить дряхлое тело в надлежащей форме. Умылся, еще раз с изумлением осмотрел комнату с затянутым плёнкой окном, в которой провел ночь, затем удостоверился в сохранности картины и направился на кухню, где Марго, как дружелюбная хозяйка, готовила ароматный завтрак. Вокруг нее летала птица, похожая на обычную сороку, которую Иннокентий вчера не видел.
– Доброго вам утра, Марго. Какая у вас удивительная птица! Не припомню, чтобы она летала тут давеча. – Иннокентий подошел ближе к обеденному столу. – Вы простите меня, если я вечером немного перебрал… Уж больно вкусный виски принес ваш друг. Я бы хотел поблагодарить его еще раз за интересный вечер. Он, наверное, спит?
Иннокентий поманил пальцем птицу, но та никак не отреагировала, а лишь села на подоконник и отвернулась к окну.
– И вам доброго утра, – не отрываясь от дел, произнесла Марго. – Нет, он уехал еще вчера, но вы сможете поблагодарить его на сегодняшнем мероприятии. Присаживайтесь к столу. Как вы себя чувствуете?
– Прекрасно. Будто помолодел на десять лет. Хороший алкоголь творит чудеса!
– Не думаю, что дело в алкоголе… – в голосе хозяйки прозвучала усмешка.
Марго выставила на стол тарелки с кашей и фруктами и позвала птицу, для которой отдельно приготовила размоченный хлеб с тонко нарезанным свежим мясом. – Эта милая птаха принадлежит вашей сегодняшней напарнице. Его имя Вася, а девушку зовут Варвара.
– А она уже приехала? – Иннокентий взял ложку и зачерпнул кашу. – Что-то не припомню…
– Да, еще вчера, – присоединилась к завтраку Марго. – Пусть отдыхает. А вы пока можете прогуляться по нашему району. Вы ведь любите утренние прогулки?
– С удовольствием пройдусь! – расплылся в улыбке старый художник. – Скажите, Марго, могу я сделать звонок с вашего телефона? Жена, наверное, волнуется.
– Конечно. Телефон в моей комнате. После завтрака можете позвонить.
Иннокентий неспешно ел порцию каши с фруктами и с любопытством поглядывал на сороку, которая с характером хищника разбрасывала вокруг себя еду, а после снова собирала и быстро поглощала. Он был удивлен, что птица, которая должна жить на воле, так по-хозяйски чувствует себя в домашних условиях. У художника зародилась идея новой картины – он представил высокую светловолосую женщину в больших темных очках, кормящую с рук стаю диких сорок. Птицы, что хватают пищу, роняют её на спины сородичей внизу, и получается, что сороки клюют друг друга, не замечая боли, жадно наслаждаясь пиршеством.
– Простите мою бестактность, – оторвался от фантазий и завтрака Иннокентий. – Я заметил, что вы все время носите темные очки. У вас раздражение роговицы? У моей соседки тоже были проблемы с глазами, и ей приходилось носить темные очки, чтобы выйти в магазин.
– Нет-нет, – продолжала трапезу Марго, – с моими роговицами все в полном порядке, но я с детства терпеть не могу солнечный свет. От него у меня начинает болеть голова.
– Да, я слышал о подобном! Это что-то психическое. С неудовлетворением или обидами что ли связано… – Иннокентий всё же почувствовал, что суёт нос не в своё дело, и принялся суетливо соскребать остатки каши. А когда он чувствовал себя не в своей тарелке, то начинал без умолку тараторить. – Я смотрел передачу, где один бизнесмен просидел двадцать шесть лет у себя в квартире, потому что боялся выходить на улицу, но зато открыл свое дело через компьюктер и заработал очень много денег.
– Неужели? – Марго хихикнула, удивляясь корявому произношению Иннокентия.
– Да. Именно! О нем еще говорили, что он с младенчества подвергался насилию со стороны родителей. Они жестоко наказывали его за каждую провинность, да так, что у того на теле живого места не было. Конечно же, ребенок стыдился выходить на улицу. Боялся, что сверстники засмеют. Ему приходилось учиться дома, гулять дома, все делать дома. Я слышал, что его родители неплохо зарабатывали и у ребенка было все необходимое… Кроме любви, конечно. – Старик доел, выпил кофе, приготовленный заботливой хозяйкой, и вытер рот о рукав рубахи. – Странно, что они не отвели его к врачу… А какая шумиха была, когда все это вскрылось! – Иннокентий развалился на стуле закинув ногу на ногу. – Все идет из детства. … Вас, случайно, не били родители?
– Нет, что вы! – поперхнулась кофе Марго. – Я росла в благополучной семье. – Она промокнула губы салфеткой и убрала посуду со стола. – Иннокентий, вы хотели позвонить жене?
– Да-да-да-да! – встрепенулся Иннокентий. Он понял, что хозяйка квартиры не желает говорить на щекотливую тему, и решил больше не тревожить ее. – Спасибо, что напомнили!
Телефонный аппарат находился в комнате Марго. Тумба, на которой он стоял, была главным номинантом на роль творческого беспорядка. Различные листы, листочки, листики и просто клочки бумажек, странные фотографии с людьми, ручки, флакончики с разными жидкостями, журналы о старинных украшениях, видимо подаренные Станиславом, ножницы и скрепки, кнопки, жвачки… Все это беспорядочно лежало вокруг небольшого стационарного телефона. Иннокентий, запретив себе рассматривать весь этот хлам, набрал номер и присел на край кровати.
– Алло, кто это? – из трубки раздался взволнованный голос. Иннокентий моментально вспотел.
– Курочка моя, это я, Кеша!
– Кеша? Где ты шляешься, сволочь? Я всю ночь не спала! Опять с Семенычем нажрался? Я так и знала! Нельзя тебе доверять! Полвека твои обещания слушаю, а ты…
Иннокентий убрал телефон от уха и тяжело вздохнул, прокручивая в голове несколько вариантов ответа своей ненаглядной. – Синичка моя, не кричи. Все хорошо. Я не пил с Семенычем.
– А где ты был и почему еще не дома? – продолжала кричать супруга.