Богатых убивают чаще
Шрифт:
— Знаю я этих преданных предателей, — проворчала старуха. — Никогда ни с кем и ничем не делись. Пока вся власть и капиталы в твоих руках, тебя никто не предаст. А как только одному швырнешь кусок, другому… тут уж и жди предательства.
Старуха была недалека от истины. Егор Пантелеймонович, присев на лавочку возле искусственного водопада, потягивал коньяк, делая вид, что беззаботно любуется красными и золотыми рыбками в маленьком прудике, и без конца проигрывал в голове различные варианты. В создавшейся ситуации он имел всего лишь один — единственный ход, не дающий права на ошибку. Пока шла игра вокруг «Сибирсо»,
— Что за странная любовь у Ады с Петелиным? — спросила, равнодушно поглядывая на тусующуюся публику, Кира. Она, как всегда, была в черном, соответствовавшем ее настроению. Убийство Сурова напугало ее намного больше, чем покушение на Ариадну Васильевну. Впервые в жизни Кира услышала, как свистят пули. Это был очень короткий, очень сжатый, стремительный звук, от которого душа ушла в пятки и на какой — то момент наступил паралич всего организма. Она никогда не сможет забыть этот звук… Всю ночь после случившегося ее утешал протрезвевший Сергей Грач. Гладил по голове и упрямо повторял:
— Тебе не плакать, а радоваться нужно. Чего надрываться над убитым Суровым? Надо выпить за то, что ты осталась жива! Повезло, так повезло! Мне Сурова не жалко, а тебя было бы очень жаль. Напился бы вмертвую. Так не лучше ли напиться за живую?
К моменту появления милиции Кира уже успела смыть косметику и махнуть рюмок пять водки. До сих пор она не могла отойти от той ночи. Поэтому пила минералку и не могла сидеть на одном месте. К ней, как и после убийства Артема, подходили с соболезнованиями, и она уже чувствовала себя дважды вдовой.
— Нам всем придется дружить с Петелиным, — ответил на ее вопрос Вакула.
— Только без меня. Омерзительно это все.
— А я так скажу, — тихо продолжил Егор Пантелеймонович, — если вице — премьер объявит о поддержке «Крон — банка», придется и тебе обняться со старухой. Иначе нельзя. Деньги делают людей родственниками быстрей и надежней, чем любые родственные связи.
— Никогда, — отрезала Кира.
— Жизнь заставит. Старуха — наследница банка, а ты — основного взноса в его уставный фонд. Артем не по забывчивости не дезавуировал завещание в Амстердаме. Он хотел, чтобы после его смерти вы были скованы одной цепью. Так что — стерпится, слюбится. И тебе не следует лезть на рожон. Вступай спокойно в права наследования и получай свои дивиденды. А мы с Петелиным сумеем наладить бизнес. Ариадна все равно долго не протянет…
— Вот тут ты ошибаешься, — перебила его Кира. — Она переживет нас всех.
— Если ей позволят, — пошутил Вакула. Он не боялся быть откровенным с Кирой, зная, что старуха не поверит ни единому ее слову.
— А где гарантии, что позволят мне? — вдруг, резко склонившись к нему, спросила Кира.
— Честно? — став серьезным, спросил он своим пропитым голосом.
— Честно!
— Нет таких гарантий.
Кира провела по его длинным льняным волосам и печально заметила:
— Постричься бы тебе следовало. Уж очень не вписываешься в московскую тусовку. Дикий какой — то.
— А я и есть дикий. Меня не приручить никому. Хотя ты бы могла попробовать, — и поднял на нее свои голубые, почти васильковые глаза.
— Ой, ой, Вакула, — подняв руки над головой, запротестовала Кира, — только без этого. Даже нет сил над тобой издеваться. Дай с почетом нести звание дважды вдовы республики.
— Старуха считает, что ты неравнодушна к Петелину. Это правда? — не отставал Егор Пантелеймонович.
— Вот уж нет.
— Тогда зачем же ты его освободила? Кто — то попросил?
— Нет. Просто пожалела. И вообще при чем тут я? Нашла его Ядвига.
— Чушь собачья. Твоя Ядвига — манерная лживая шарлатанка. Она очень хорошо пристроилась к Барину. Тратит его деньги и внушает вам всякие глупости. А Барину чем веселей, тем лучше. У него в жизни один план — дожить до утра.
Кира терпеть не могла, когда о ее друзьях говорили плохо, а уж высказываться в таком тоне о Ядвиге и подавно никому не позволяла.
— Вы не просто дикий, — сказала она грустно, — вы очень дикий человек. И никакие деньги нас с вами не породнят.
После чего резко отошла от таежника. И тут же попала в объятия Покатова, которого толком и не знала.
— Какая ужасная несправедливость, — покачал головой и по — отечески потрепал ее по плечу председатель Высшего экономического совета. — Надо с вами что — то делать. Недопустимо, чтобы такую красивую женщину преследовал рок. Наша обязанность защитить вас.
— От кого? — высокомерно скосила на него взгляд Кира.
— От обстоятельств. Только государство может себе позволить это. Признаюсь, я хорошо относился к Леше, как — никак сын сталинского наркома. Зря он втянул вас в финансовые разборки. Хочу вам порекомендовать своего друга, господина Сарояна. Его предложения могут вас заинтересовать.
— Вряд ли… — насторожилась Кира, но, поймав ревностный взгляд Ариадны Васильевны, достала сигарету и уже более миролюбиво попросила: — Дайте прикурить.
Покатов сделал легкий жест рукой, и рядом возник Сароян.
— Артур Александрович, вы, кажется, курите?
— Да, да, — подтвердил тот и щелкнул зажигалкой.
— Покурите, поговорите… — пожелал им Покатов и, удовлетворенно пожевав губами, отошел.
Но поговорить не удалось. Публика пришла в движение, и в зимний сад энергично вошел вице — премьер Суховей. Все замерли. Он обвел взглядом присутствовавших, заметил в инвалидном кресле Ариадну Васильевну и, улыбнувшись всем, подошел к ней.
— Как ваше самочувствие? — спросил он, склонившись к протянутой сухой старческой руке с массивным рубином на пальце.
— Стараюсь держаться. Вот Евгений Архипович помогает. Сына матери никто не заменит, но он — моя последняя надежда.
— Почему же последняя? — бодро отреагировал Суховей.
— Потому что Женя должен продолжить все начинания моего сына.
— Целиком с вами согласен!
Это был не просто ответ. Это было решение правительства…
Сароян тут же, извинившись, отошел от Киры. Крюгер машинально пригладил беспалой рукой свою седую шевелюру. Вакула залпом допил остававшийся в фужере коньяк.