Богатыристика Кости Жихарева
Шрифт:
Самое любимое время «попаданцев» – канун Великой Отечественной. Начало этой войны – черная страница нашей истории. Разгромили тогда гитлеровские дивизии Красную Армию по всем статьям… Стыдно, да правда.
Но «попаданцы» легко могут все исправить. Запросто научат молодого Калашникова, как сделать правильный автомат, а молодому Курчатову объяснят все про атомную бомбу. Но чаще они выходят прямо на товарища Сталина и вкладывают ему ума. А те, которые похитрей, вселяются непосредственно в сознание Иосифа Виссарионовича, и тот, к удивлению свиты, начинает принимать воистину гениальные решения. Врага бьют малой кровью и на чужой территории…
Литература запоздалого реванша… Чего уж теперь-то руками махать! Но, как говорят, дурак думкою богатеет…
Создатели былин о путешествиях во времени и помышлять не могли. Они просто мечтали: эх, если бы жили среди нас сегодня все эти Муромцы, Поповичи и Дунаи с Добрынями, что геройствовали при князе Владимире! Уж они бы не допустили такого срама на Руси! Уж они бы тех татаровей…
Так что наши былинные богатыри – те же самые «попаданцы», только из славного полусказочного прошлого. Но придуманы они не для досужих рассуждений или развлечения публики, но для того, чтобы поддержать дух сопротивления в русском мужике.
А былины, таким образом, тоже литература реванша. Можно даже сказать – неприкрытая агитация и пропаганда. Вряд ли ордынские ханы следили за устным народным творчеством в покоренном Русском улусе…
Меморандум Жихарева
Огузок Змея пришлось просолить и закоптить как следует на осиновых поленьях: дорога до Киева долгая, и мясо совсем завоняет.
Дышать на заставе стало полегче, но ненамного.
Костя сидел в канцелярии за столом и оформлял, как уж мог, свое ценное предложение. Пальцы уже слушались, хотя буквы выходили пока весьма корявенькие. Ничего, зато тут некому исправлять ошибки, ведь нету еще ни грамматики, ни синтаксиса!
Как хочешь, так и пиши.
Он так и писал:
«Совершено секретно. Что бы нам организовать разведку.
Надо разведгрупе, поймать встепи татарина. Лучше генерала но можно и серджанта. Потом найти усебя пахожего. Или зделать ему пластичискую оппирацию. И что бы знал татарский язык. И забросить к ним втыл. Лучше всего, внедрится вштаб. Что бы он там вредил а нам помогал. Наказать что бы посмотрел стоит, или нет, на окошки консперативной квартиры горшок сцветами. Ато будет как, в Шведцыи у проффесора Плешнира. Это провал…»
Это и правда провал, думал Костя. Ночью-то он все как следует обмозговал, до мелочей, хотя мелочей в разведке не бывает. План вышел сто пудов нормальный! В голове.
Но вот на бумаге как-то не так ладно выходит. Не по-задуманному. Да здесь ведь и рации с радисткой не найдешь!
«…в место рацыи, можно пользоватся голубями. Ато они только уконей авез отобирают раз жирели твари. Кузма Демъян их научит как носить шифрофки. Они, как то привязываються клапке. Ато Филлина посылать не льзя враги его здадут вмузей на чучелу. Атак, мы будем знать проих наступление и нас недостанут в раз плох…»
Потом он так увлекся, что даже начертил схему укреплений на заставе – видел же, как братья-курсанты с картой-то работают: рота в наступлении, рота в обороне…
Опомнился отрок только при размещении пулеметных гнезд. Соорудить-то их можно, а вот оснастить пока нечем. И кузнец, как назло, не возвращается из Киева! А то бы мы с ним отковали что-нибудь крупнокалиберное!
…От штабной работы, оказывается, можно устать, как от силового экстрима.
Костя уткнулся носом в свою писанину и тихонько захрапел.
Вошедшие в избу богатыри посмотрели на удивительного ребенка с умилением.
– Старается малый, – сказал Илья. – Вон сколько пергаменту-то извел! Погляди, Самсонище, чего он там наворотил!
Самсон Колыбанович осторожно вытащил лист из-под Костиной щеки, приблизил к лицу и начал изучать. Потом передал документ Добрыне.
– Дивно, дивно! – сказал через некоторое время Никитич. – Не все я понял, врать не стану. Но отрок и дело написал! Надо нам в те края кого-нибудь направить, да такого, чтобы не узнали враги русского богатыря…
Все дружно поглядели на смуглого и чернявого Алешу.
– Да вы из разума вышли! – возмутился Попович. – Меня же в Диком Поле каждая каменная баба знает!
– А покалечить тебя, – задумчиво сказал Добрыня. – Нос на сторону своротить, пару ребер вынуть… И – «подайте, басурмане, калике кривобокому!»
Алеша фыркнул гневно, вырвал у Добрыни лист, пробежал быстрыми очами.
– Глупости одни несообразные. То ли я не знаю, как филины голубей учат – только пух да перья летят! И про цветок с горшком непонятно…
– Значит, так, – сказал Муромец, и все смолкли. – Пошлем мы туда Михайлу Хазарина. Он, если три утра подряд не умоется, за степняка сойдет. И языки знает. Пусть поездит, послушает, купцов с каликами порасспрашивает…
– Нам и голуби пригодятся, – сказал Добрыня. – Известно, что птица эта всегда домой возвращается. Княгиня Ольга, не к ночи будь помянута, таким образом целый город Искоростень сожгла. Но если привязать к лапке не тлеющий трут, а послание, в трубочку свернутое… Пара голубей в клетке – невелика тяжесть!
Так что не зря Костя старался.
– А нам, братцы названые, – сказал Илья, – путь лежит в Киев-град, к солнышку нашему…
– Чтобы тому солнышку ни покрышечки, ни донышка! – добавил Алеша.
Князь Владимир – исторический и былинный
Жизнь реального Владимира, сына великого воина Святослава, достойна и жестоких романов Достоевского, и кровавых шекспировских трагедий.
Младший сын, незаконный, рожденный рабыней, сумел избавиться от братьев-соперников и занять престол киевский. Сохранил при этом чистые ручки: все сделали за него варяги-киллеры. Почитайте летописи и попробуйте свести концы с концами.