Богатый человекРассказы

Емельянов Борис Васильевич

Заботливо укрытая полой солдатской шинели, лежала в ногах убитого сержанта крохотная девчушка. Видно, подобрали сиротку защитники деревни, пытались спасти и перед самой смертью, может быть, последним своим движением, этот сержант укрыл ребёнка от злого фашистского глаза.

— Неужели ж это была наша Наденька? — Нина даже дыхание задержала от волнения.

— Что сделал разведчик? — раздельно, чуть ли не по слогам спросила Галка.

— А что было ему делать? — ответил Александр Иванович. — Ещё постоял маленько. Мёртвому сказал на прощанье: «Лежи, будь спокоен. Если

уж ты до самой смерти её не покинул, как же я её брошу?», поднял девочку, закутал в плащ-палатку и вынес из деревни.

Так на руках с девочкой он и появился наутро в штабе полка.

Галка вся потянулась к Александру Ивановичу. Приподнялась и Нина.

Он остановил их движением руки.

— Неподалёку от Смоленска, — продолжал он, — в лесных болотах, гитлеровцы вскоре окружили наш полк. Дрались мы тяжело и трудно. Иногда по суткам стояли в воде до пояса. Кончилось продовольствие, на исходе были боеприпасы. Трое суток дрались совсем без пищи. Жили одной надеждой — выдержать, прорваться, победить.

Вот тогда и назвали в полку найдёныша-дочку свою Надеждой, по отчеству Ильиничной, по фамилии Смоленской. Разорвали мы вражеское кольцо, вырвались, и отвёз Илья Донской нашу дочку в Москву, в детский приёмник. Там её приласкали, приняли, приютили. А когда я с фронта вернулся и приехал сюда на службу, так сразу и увидел во дворе детского дома девочку. Маленькую такую, беленькую… Спрашиваю: «Как зовут?» Мне отвечают: «Надей…» Вот какая она обыкновенная. Живёт на свете Надежда Ильинична Смоленская и сама пока ещё не знает, что славное имя её — это целая повесть о страданиях и победах советского народа…

Александр Иванович помолчал немного.

— Вот как бывает в жизни, — сказал он.

— Почему же вы мне раньше обо всём не рассказали, Александр Иванович? — с упрёком спросила Нина.

— А зачем? — ответил вопросом на вопрос Александр Иванович. — Я никому не рассказывал. Один только раз, под большим секретом, поведал об этом Шурику, и знаете, что он мне сказал? «Мы её потому, говорит, и любим, что она такая». А потом добавил: «Этот самый сержант… ну, который укрыл её своей шинелью, ведь это мог бы быть мой отец. Он там погиб, под Смоленском».

Боя мы тоже выпустили гулять. Он было кинулся сломя голову за серой соседской кошкой, но на бегу упёрся всеми четырьмя лапами в землю, остановился и на кошку, как говорят, плюнул. Он увидел телёнка.

Тихое слово

На лугу возле нашей деревни лежало старое колесо. К колесу тётя Паша привязала на длинной верёвке телёнка Мишку. Мишка на вольном воздухе грелся на солнце.

Телёнок намного больше кошки и, по собачьему пониманию, конечно, интересное

существо. Мишка считался маленьким только в своей семье. По сравнению даже с Боем, крупной охотничьей собакой, он был очень большой, выше Боя и, пожалуй, толще.

К тому же Мишкина шкура была необычайно пёстрой расцветки — в крапинку, в чёрточках и кружочках. Бой, наверно, сначала так и подумал: «Олень!» — и стал осторожно подкрадываться к телёнку сзади, из-под ветра, чтобы «олень» его раньше времени не учуял.

Подкравшись, Бой увидел, что Мишка никакой не олень, а просто обыкновенный коровий мальчишка, и быстро понял, какая она есть, большая или маленькая, телячья величина. Бою случалось пугать и самых настоящих мальчишек. Он неожиданно припал сзади телёнка на лапы, взвился в воздух и ещё в воздухе на лету гавкнул над самым Мишкиным ухом.

Мишка испугался до одурения, брыкнул задними ногами и, задрав хвост, кинулся бежать. Верёвка натянулась, колесо подпрыгнуло, стало стоймя и покатилось за телком; телок со страху припустил сильней, Бой бросился за колесом, и так, втроём — телёнок, колесо и собака, — они с лаем, мычанием и стуком влетели на тихую деревенскую улицу. Здесь колесо зацепилось за камень и упало, опять натянув верёвку. Мишка, точно пойманный арканом дикий конь, перекувырнулся через голову, вскочил и, окончательно ошалев, кинулся бодаться.

Такое они устроили представление! Телёнок скачет и мычит, Бой прыгает и лает, старое колесо лежит на земле, скрипит и крутится, а на дальнем конце деревни пыль столбом: уже бегут к месту происшествия мальчишки и девчонки.

Чем бы всё это кончилось — кто знает. Может быть, телёнок с перепугу оборвал бы верёвку, убежал в лес и его бы там съели волки. Всё могло случиться. На Мишкино счастье, шёл мимо по своим делам колхозный бригадир товарищ Следов, человек рассудительный и умный, и увидел и услышал всю эту ораторию.

— Так, — сказал он Бою. — Хорош молодец! Нашёл наконец товарища дурее себя. Обрадовался.

И пошёл товарищ Следов своей дорогой.

Бой, услышав среди шума и драки тихие, спокойные слова, сел от неожиданности посередине дороги, проводил глазами товарища Следова, гавкнул ещё раза три для порядку и замолчал. Мишка тоже маленько попрыгал и успокоился. Колесо перестало вертеться. Рассказ кончился.

Китобой

Отец Кольки Воробьёва плавал в океане на китобазе «Алеут». Третьеклассник Воробьёв Николай по этой причине считался в школе главным китобоем. Даже пятиклассники спрашивали у него, как стреляет гарпунная пушка.

Когда Николая Воробьёва приняли в пионеры, вожатая Маша Лебедева дала ему поручение: рассказать про китов малышам из первого класса «Б». Им будет интересно послушать.

— Рановато им про китов, Марья Васильевна, — сказал Колька хмуро. — Ладно, дело ваше. Расскажу. Не трудно. Малышам — про китов. Хм!