Богатый ребенок, умный ребенок

Кийосаки Роберт Тору

Пирамида обучения

Когда я говорю об образовании и обучении, то часто использую эту схему, которую называю “пирамидой обучения”. Она представляет собой синтез “семи талантов Гарднера” и некоторых моих личных наблюдений, сделанных в пору чтения лекций по предпринимательству и инвестированию. Хотя эта схема не является продуктом точной научной разработки, она демонстрирует некоторые соотношения, которые могут стать темой для обсуждения.

Лично я смог узнать так много, играя в “Монопольку”, потому что был вовлечен в игру умственно, эмоционально и физически. Игра принуждала меня думать, приводила в эмоциональное возбуждение и заставляла производить кое-какие

физические действия. Она поглощала все мое внимание, потому что в нее была вовлечена значительная часть меня, и к тому же, я очень азартный человек.

Когда я нахожусь в аудитории и вынужден сидеть смирно и слушать, как кто-то говорит на тему, которая мне неинтересна или непонятна, мое эмоциональное состояние находится где-то посредине между раздражением и скукой. Физически я начинаю ерзать на стуле или пытаюсь заснуть, просто чтобы избавиться от умственного и эмоционального дискомфорта. Мне трудно сидеть без движения, пытаясь воспринять информацию умом, особенно если она меня не интересует или лектор слишком скучен. Может ли это быть причиной того, что родители и школа все чаще и чаще прибегают к успокоительному, пытаясь заставить гиперактивных детей смирно сидеть за партами? Вполне возможно, что эти дети склонны к практическому обучению или их не интересует то, что их заставляют выучить. И когда дети начинают бунтовать, система накачивает их лекарствами.

Что касается духовного обучения, то оно не обязательно связано с религией, хотя может быть и так. Под духовным обучением я имел в виду чувство, которое возникает в нас, когда мы смотрим Олимпийские игры для инвалидов и видим, как дети с физическими недостатками бегают или передвигаются на колясках, напрягая все силы своего тела, ума и духа. Год назад я был на таких соревнованиях, где сила духа этих молодых людей тронула зрителей до глубины души. Я тоже поднялся на ноги и стал кричать, подбадривая этих молодых людей, толкавших вперед свои увечные тела гораздо сильнее, чем я способен заставить двигаться свое физически здоровое тело. Атмосфера была пропитана их энергией и передавалась всем нам. Они напомнили всем нам, кто мы на самом деле и из чего мы сделаны. Я говорю именно о таком типе духовного обучения.

Во Вьетнаме я видел, как тяжело раненные молодые ребята, понимая, что умирают, дрались на равных с остальными. Их толкала вперед сила духа, заставляя отдавать жизнь ради того, чтобы жили их товарищи. Во Вьетнаме я видел и такие вещи, о которых не осмеливаюсь писать, боясь, что мои рассказы посчитают неправдоподобными. Тем не менее, мне приходилось видеть, как молодые парни совершали такое, что нельзя объяснить умственными, эмоциональными или физическими факторами. Я говорю именно о таком типе духовной силы.

Когда вы приходите на свадьбу и видите, как два человека сочетаются браком, в идеале это должно быть духовным соединением двух физических существ перед Богом. Это обоюдное обязательство двух душ соединиться и пройти по жизни вместе. К сожалению, слишком высокий уровень разводов свидетельствует, что многие люди соединяются умственно, эмоционально и физически, но не духовно. Вот почему, когда дела начинают идти туго, они расходятся. Не хочу никого обидеть и не хочу никому навязывать свои личные взгляды в религиозной или духовной областях. Я просто говорю о силе, которая располагается за пределами наших умственных, эмоциональных и физических возможностей.

Изменение представлений

Я помню, как трансформировалась моя личная “пирамида обучения” в период между девятью и двенадцатью годами. У меня полностью поменялись представления о себе самом в умственном, эмоциональном, физическом и духовном плане. Когда я увидел, как мой богатый папа подписал бумаги, передал чек и взял в руки ключи от дома, внутри меня словно что-то перевернулось. Связь между игрой в “Монопольку” и настоящей жизнью вдруг стала реально осязаемой. Исчезло годами мучившее меня ощущение ущербности, умственной неполноценности по сравнению с моим умным папой и Энди Муравьем. На смену ему пришла уверенность в своих силах. Я понял, что смогу преуспеть в жизни, сумею выжить. Понял, что меня ждет успех. Понял, что для достижения финансового благополучия мне не нужна высокооплачиваемая работа, и даже деньги. Наконец я увидел то, в чем мне хотелось добиться совершенства, и понял, что у меня получится. Я нашел то, чему хотел учиться. Как я уже сказал, что-то изменилось во мне в духовном плане:

появились целеустремленность, неодолимая жажда деятельности и твердая уверенность. Я никогда не чувствовал себя так уверенно в школе или дома, глядя, как мама плачет над пачкой неоплаченных счетов на кухонном столе. Какое-то новое, теплое чувство наполнило мое сердце, а затем — и все мое естество. Исчезли всякие сомнения в том, кем я был и кем собирался стать. Я знал, что буду богатым. Знал, что найду способ помочь маме с папой. Я не знал пока, как я это сделаю, но знал, что сделаю обязательно. Знал, что успех ждет меня там, где мне действительно хочется его найти, а вовсе не там, где по чьей-то указке мне следует его искать. Наконец я нашел свою новую индивидуальность.

Рубеж девятилетнего возраста

Недавно я беседовал с Дагом и Хезер, супружеской четой, членами попечительского совета одной из вальдорфских школ на Аляске. Именно они рекомендовали мне ознакомиться с творческим наследием Рудольфа Штейнера. Они первыми рассказали мне о его теориях и работах, посвященных теме “рубежа девятилетнего возраста”. Когда я понял, в чем суть его теории обучения, несколько новых фрагментов головоломки встали на свои места.

Выслушав рассказ Дага о том, чему учат их ребенка в школе и почему учат именно этому, я начал понимать, в чем смысл методики Штейнера. Как объяснил мне Даг, обучая детей умению строить шалаши с помощью пилы, молотка и гвоздей, школа воспитывает в них уверенность в том, что они сумеют выжить в реальном мире. С той же целью их учат работать в саду, выращивать овощи и готовить. Такое обучение сочетает в себе физический, умственный, эмоциональный и духовный факторы. Учебный процесс полностью захватывает ребенка, находящегося на критическом этапе развития, который Штейнер называет рубежом девятилетнего возраста. Это такой период, когда ребенок больше не хочет отождествлять себя с личностью своих родителей и стремится найти себя как самостоятельную личность. Это период одиночества и страха. Период неуверенности. Ребенок вступает в неведомое, чтобы узнать, кем он является на самом деле, а не то, кем желают сделать его родители. Воспитание умственной, физической, эмоциональной и духовной уверенности в своей способности выжить без посторонней помощи имеет жизненно важное значение для развития детской самооценки.

Теперь я знаю, что многие педагоги не согласны с теоретическими разработками Штейнера, но не мне их переубеждать. Единственное, о чем я могу говорить с уверенностью, — это мой собственный опыт. Помню, что в возрасте девяти лет начал искать для себя что-то иное. Я осознал, что все усилия моих мамы и папы не приносят результата, и не хотел следовать их примеру. До сих пор помню ощущение страха, появлявшееся в доме каждый раз, когда речь заходила о деньгах. Помню, как мама с папой ругались из-за денег, и как папа говорил: “Деньги меня не интересуют. Я вкалываю изо всех сил. Не знаю, что еще я могу сделать”.

Мне хотелось узнать, что еще могу сделать я, чтобы не оказаться в положении моих родителей, по крайней мере, в финансовом плане. Больше всего на свете я хотел помочь маме. Мне больно было смотреть, как она убивается над какой-то дурацкой пачкой счетов. Я знал, что каждый раз, когда мой папа говорил: “Ты должен усердно учиться, чтобы получить хорошую работу”, — что-то внутри меня отвергало этот совет. Я понимал, что все идет не так, как надо, и поэтому занялся поиском новых ответов и собственного пути в жизни.

Уроки моего богатого папы и постоянная игра в “Монопольку”, раз пятьдесят в год, способствовали изменению моего мышления. Я чувствовал себя так, словно прохожу сквозь зеркало и начинаю видеть мир, который не могут видеть мама с папой, хотя в действительности они находились прямо передо мной. Оглядываясь назад, я понимаю, что они не могли видеть мир, который видел мой богатый папа, поэтому в умственном плане были приучены искать работу, в эмоциональном — не допускать риска, а в физическом — трудиться изо всех сил. Я считаю, что причиной этому было отсутствие у них формулы финансовой победы и постоянное падение уровня финансовой самооценки, ослаблявшее их духовный потенциал, в то время как счета продолжали расти. Папа работал все больше и больше, получал прибавку за прибавкой, но в финансовом отношении практически не продвигался вперед. Когда в пятьдесят лет его карьера пошла на спад и он не смог оправиться от потери всех профессиональных перспектив, мне кажется, его дух был сломлен окончательно.