Богдан Хмельницкий
Шрифт:
собственной крови козаки тем временем истребили в русской земле все противное
своей народности и стояли против врагов огромным ополчением.
Между тем, на Волынь сбиралось польское войско, выставленное против Козаков.
Оно все состояло из людей новых, потому что малочисленное старое войско было
истреблено. Это было, кроме панских команд, земское ополчение. Всякий шляхтич,
имевший в известном повете жительство и желавший служить в войске, являлся
сборное место; из таких шляхтичей составлялась хоругвь, носившая имя повета;
несколько хоругвей составляли полк, называвшийся по воеводствам, так что вся армия,
по замечанию летописца 5), изображала целую Речь-Посполитую. Сборное место
назначено было под Глинянами, верст за тридцать от Львова; сбор войска начался в
июне, но поляки СХОДИЛИСЬ лениво; только те, которые жили в стране, близкой к
восстанию, спешили на битву е). Эта. медленность всегда была причиною неудач
поляков в войнах; но еще больше вредило им обыкновенное соперничество панов: и
здесь не обошлось без того. По решению конвокационного сейма, бывшие в этом
ополчении сенаторы и другие урядовые — то-есть занимавшие места въ
!) Памяти,киевек.коми.,I,3, 258.
2)
Памяти,киевек.коми., I, 3,
269.
3)
Памяти,киевек.комм., I,
3,262.—Annal. Роиоц. Сииш., I,
49.
4)
Народи, песня.
5)
Hist. panow. Jana Kaz., I, 7.
G) Памяти, киевек. коми., I, 3, 265.—Annal. Polon. Clim., I, 61.
209
администрации—паны, в числе двадцати четырех, составляли как бы совет, .
который имел право влиять на управление военными движениями 1). Это должно было
способствовать разноголосице и беспорядку. Сам Доминик Заславский, пан
чрезвычайно богатый, набирал военные силы на собственный счет, располагал на
квартирах в окрестностях Львова и жители жаловались на утеснения от этого войска 2).
Вишневецкий разгневался за то, что ему не давали начальства, в то время, когда он,
один отражавший Козаков среди всеобщего оцепенения, считал себя достойнее всех.
Он не хотел соединиться с глинянским ополчением и стыдился находиться в
зависимости у Заславского. Между ними была давняя непримиримая ненависть.
Доминик и Иеремия были некогда соискателями руки Гризельды [Замойской. Напрасно
Доминик подкупал женщин, приближенных панне Замойской в доме её родителей, чтоб
они пред невестою, расхваливали его и чернили Вишневецкого. «Что въ’ нем
хорошего? — говорила старая баба девице, — он такой чёрный!»—«Не беспокойся, не
очернит он меня!» сказала панна Замойская и вышла за Иеремию.
И осталась сердечная ненависть между соперниками: всю жизнь после того они
старались вредить друг другу 3).
Получив в Збараже весть о невнимании к нему сейма, Вишневецкий в первых
порывах негодования думал остаться хладнокровным зрителем войны, но ненависть к
козакам была у него слишком сильна; услышав о новых грабежах и разорениях, он
собрал собственное войско додвенадцати тысяч и стал лагерем, намереваясь
действовать отдельно 4). Тогда, вместо одного ополчения, явились два: одно под
Глинянами, другое под Константиновом. На Вишневецкого смотрели как па
храбрейшего, искуснейшего воина в целом королевстве; старые жолнеры были к нему
привязаны, величали его простоту, его ласковость к низшим; ставили ему в
достоинство даже происхождение от воинственных предков, некогда царствовавших;
пример ветеранов увлекал толпу; многие, прибыв под Глиняны, не хотели признавать
начальства Заславского и отправлялись под Константинов. Таким. образом, от разных
частных неудовольствий оставили Заславского и многие важные паны с своими
отрядами; старый Тышкевич признал начальство Вишневецкого; прибыл к нему
младший Калиновский и Конецпольский, его свояк, который недавно ссорился с. ним
на сейме, а теперь помирился и стал его другом; они-то первые раздражили
Хмельницкого и первые показали себя жестокими врагами Козаков. Общее дело
соединило их теперь.
Заславский увидел, что из такого раздвоения сил может произойти новое несчастие
и он притом подвергнется упрекам за то, что не умел удержать в повиновении
вверенного ему войска. Он поехал к Вишневецкому сам.
Иеремия принял соперника вежливо; они было почти помирились, как вдруг
приятель Заславского, Самуил Лащ, сказал какое-то словцо, которое самолюбивый
князь принял на свой счет, и хотя не вышел из себя, но
Ч Jemiolowsk. Pamietn., 6.
s) Рук. И. Л. Б. разиояз. Нст. F. № 5.
3) Szajnocha. Dwa lata dziejow nasz., 225.
4) Histor. belli cos. polon., 72.
H. КОСТОМАРОВ, КНИГА IV.
14
210
стал выражаться так холодно, сухо и двусмысленно, что Заславский должен был
уехать, не успев ничего *).
В то время Хмельницкий с козаками уже приблизился к Константинову. По зову его
собирались козацкие загоны, спешили к нему: Кривонос из-под Каменца, которого,
однако, не взял, Колодка, который перед тем взял Слуцк, и Лисенко с своими