Богдан Хмельницкий
Шрифт:
все-таки, по замечанию очевидца, страшились ходить по ночам, особенно между
пьяными *).
*) Dyar. Andrzeja Miastkowskiego, в книге Zbidr pam. о dawn. Pols. — Памяти,
кифвск. коми., I, 3, 314—360.—Истор. о нрез. бр.—Annal. Polon. Clim., I, 107—109.—
Ilistor. Jan. Kaz., I, 47.—Pam. do pan . Zygm. ИИ, Wfad. 1У i Jan. Kaz., 11,52—55.—
Летоп.' ловеств. о Мал. Росс., 125—126.— St. delle guer. civ., 44.— Engel. Geach. de Ukr.,
156—157.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
Сейм.—Три
загонами.— Ополчение Украины. — Прибытие хапа.
В то время, когда коммиссары находились в Украине, в Кракове, в конце января
1649 года, после торжественного коронования Яна Казимира и присяги на хранение
свободы польского народа, собрался сейм. Главным предметом совещаний была защита
шляхетской нации от восстания Козаков и хлопов '). Но между послами возникло
несогласие: одни требовали нарядить суд над предводителями пилявецкого ополчения;
другие, подкупленные виновными за большие деньги, всеми силами старались
отклонить предложение. Король едва прекратил раздор и положил предать забвению
это дело, по причине обстоятельств большей важности. Определили собрать 30.000
регулярного войска; назначили для поддержки его временной налог; в случае
необходимости сейм заранее дал королю право собрать посиолитое рушенье.
Разсуждали и спорили, кому вручить начальство над войском. Предидущий сейм
назначил региментарем (главнокомандующим) Вишневецкого; но, по многим
обстоятельствам, князь не мог удержать этого достоинства. Ян Казимир не любил его,
быв еще королевичем, а сделавшись королем, еще более стал недоволен им за то, что
он, при избрании, держал сторону Ракочи; князя подозревали даже в тайных
сношениях с венгерцами, ко вреду существующего правления. Придворные не терпели
его; «они, замечает летописец, привыкли платить богатырям неблагодарностью» 2).
Вредило князю и ожесточение против него русских; Хмельницкий и после попыток
Иеремии к примирению ставил главным условием мнра, чтоб не давали ему начальства
над войском. Неприязненные паны называли его виновником смут. Ему становили в
вину, что он писал универсалы к шляхтичам своего воеводства и призывал их к
оружию, когда это было запрещено и походило на поспо-
*) Histor. ab. exc. Wfad. IV, 38. а) Histor. pan. Jan. Kaz., I, 28.
270
литое рушенье, которое мог собирать только король 1). Только горячие католики и
страсгпые рубаки прославляли князя попрежнему. Сначала король предложил избрать
гетмана, но кого ни предлагали, паны не соглашались. Многие домогались булавы себе.
Нашлись бы такие, которые, еслиб против их желания избран был гетман, стали бы
выказывать свое неудовольствие к усугублению бедствий отечества; притом
существовала сильная партия в пользу Потоцкого и Калиновского, которые, по мнению
их приверженцев, отнюдь не должны были терять своих званий. Поэтому король
принял верховное начальство на себя, а в виде его помощников положили избрать
снова трех предводителей. Это были: Фирлей каштелян бельзский в должности
главнокомандующего, Ляндскоронский и ученый Остророг. Фирлей был седой старик,
нечестолюбивый, кроткий человек, о котором говорили в Польше, что он медлил
принимать почести даже и тогда, когда ему предлагали. Фамилия Фирлеев
пользовалась таким добрым мнением, что Сигизмунд Ш называл ее самою
благороднейшею в Польше. Самые преклонные лета его могли внушать уважение;
своевольные паны устыдились бы противиться почтенному старцу. Притом, партия
Потоцкого была уверена, что он добровольно уступит свой сан возвратившемуся из
плена гетману. Все эти обстоятельства руководили сеймом при его избрании. Одио
только многим не нравилось: он был реформатского исповедания 2).
Веспою польское правительство получило от коммиссаров известие о неудаче
коммиссии. «Отечество в опасности,—извещали они,—неприятельское войско
наготове; земля русская поднимается; иноземная помощь приходит к козакам; нет
иадежды на прочный договор. Мы употребляли все, что могла нал внушить любовь к
отечеству и верность королю, но увидели, что Хмельницкий думает уже не о
козачестве, а о независимом владении в русских провинциях, и хочет нахлынуть внутрь
польского государства. Причиною тому какой-то патриарх иерусалимский, который дал
ему титул князя русского и сравнивает его с Константином Великим. Причиною тому
также и посольство Ракочи. Надежды нет. Тугай-бей уже владеет Савранью и
Чечельником. Везде готовят орулсие. Хмельницкий принимает к себе и верующих и
неверующих в Бога, людей всякой нации, всякого поведения, заключает с ними
договоры, дает жаловапье и вооружение. Остается и нам закалять оружие, готовиться к
войне, кому верхом, кому пешком, либо склонять голову под ярмо презренных хлопов
3).
Условия, предложенные Хмельницким, возбудили негодование в сенате, в
особенности требование сорока тысяч реестрового войска казалось ни в каком случае
невозмолшым 4).
Поэтому приказано было предводителям идти с войском на Волынь. Число войска