Богдан Хмельницкий
Шрифт:
козаками: они подтвердили показание русипа, присланного Вишневецким, да сверх
того прибавили, что Хмельницкий намерен пресечь им обратный путь и не допустить
идущих к ним из Люблина партий 2).
От этих известий боязнь так усилилась в войске, что многие жолнеры, не слушая
предводителей, нустились-было бежать. Чтоб успокоить волнение, предводители
решили отправить поскорее посольство к Вишневецкому и упросить его прибыть в
обоз; они надеялись,
отправился к нему и явился с покорным видом.
«Мы все знаем, — говорил Ляндскоронский со слезами, по замечанию летописи,—
что обидели тебя, отважнейшего, достойнейшего воителя, но мы все
Ч Akty hist. pols. od г. 1648 po 1660. —Рук. И. П. Б.
– ) Рат. о wojn. kozac. za Ckniieln., 34—35.—Woyna doni., I, 54—56. Истор. о през. бр.
280
жалеем, и все войско наше жалеет, что король обошел тебя. Князь! покажи пример
великодушие: прости свои оскорбления, если не для нас, то для Бога и спасения
отечества».
От таких слов Иеремия расчувствовался и заплакал, однако начал отказываться.
«Какую пользу могу принесть вам?—говорил он:—продовольствия у меня нет;
пороха и оружия мало. Что сделает моя малая горсть при долгом обложении в обозе?
Впрочем, если здесь нападут на нас, то мы покажем себя».
Ляндскоронский продолжал его уговаривать, представлял близость неприятеля,
вспоминал, как злится на него Хмельницкий.
«Если идет дело о начальстве, — прибавил он, — Фирлей уступает его тебе».
Честолюбие князя было удовлетворено.
«Нет,—отвечал он,—я не хочу отнимать у почтенного старика этой чести, которая,
по всем правам, возложена на него королем и Речыо-Посполитою. Долг сына отечества
— жертвовать общей пользе собоюЯ готов служить под командою Фирлея, и завтра
соединяюсь с вами.
Ляндскоронский прибыл с радостною для всех вестью *).
На другой день Вишневецкий и Конецпольский подвинули свой стан и сами
приехали в главный обоз, при всеобщих восклицаниях обрадованного войска. Уже
многие хоругви готовились к бегству и верпо бы побежали, еслиб не прибыл
Вишневецкий; но к нему все питали неограниченное доверие; при нем стали уверены и
в самих себе 2).
Собрался военный совет. рассуждали снова о выборе места для встречи с
неприятелем. Иеремия пристал к тем, которые почитали удобнейшим Збараж. Он
лежал в крае лесистом и многоводном: во все стороны в его окрестностях находились
озера и болота, служившие защитою против наступающего неприятеля, особенно
привыкшего ходить в поход с лошадьми, как делалось у татар. Самый город Збараж
был окружен с трех сторон водою: на западной и восточной стороне было два пруда,
которые соединялись между собою рекою Гнезною, извилисто протекавшей с южной
стороны. Северная сторона была открыта, искусственно защищалась рвом и
деревянными огорожами и плетнями. Туда, посреди оврагов и зарослей, шла дорога, в
местечко Заложницы,—дорога, составлявшая единственный открытый вход в это
пространство. На восток от города за рекою Гнезною стоял укрепленный замок князей
Збаражских. Поляки расположились под городом па полуденной стороне его и решили
окопать лагерь валом 3). Исполнение этого дела поручено инженеру Пршиемскому и
иностранцам; по работы производились несогласно и неправильно: каждый из
начальников хотел удобнее занять для себя место, и потому вал, в котором должен был
заключаться
*) Hist. pan. Jan. Kaz., I. 60,—Раш. о wojn. kozac. za Chmieln., 36,—Woyna dom , 56.
—Stor. delle guer. civ., 122—123.
2)
Woyna dom., 57.—Истор. о през. бр.
3)
Dyar. wojn. р. Zbaraz. Starol pols., I, 250. — Anual. Polon. Clim., I, 119,—
Stor. delle guer. civ., 142,—Kubala., I, 108.
281
лагерь, проведен был на далекое расстояние, на целую милю; притом рассчитывали,
что должны придти свежия силы и для помещения их нужно было заранее оставить
место.
8-го июля н. ст., а по старому 28-го июня, неприятеля ожидали каждую минуту, а
окоп еще не был готов. В пятницу 29-го июня (9-го июля н. ст.) выслан был подъезд,
под начальством Сераковского; но только что он упустил из глаз свой обоз, как увидел
огромпую татарскую силу. Поляки, не вступая в сражение, обратились назад,
неприятели бросились вслед за ними и разбили их на голову. Сераковский едва успел
спастись и прибежал в обоз с вестью, что, может быть, завтра утром вся
неприятельская армия явится к Збаражу И). Окопы не были готовы.
Одно к другому. И без того, но выражению летописцев, сильпо бились сердца у
папов, а тут, для ббльшего страха, молния разбила древко у знамени, которое стояло
при шатре главного предводители; и это произошло очень странно: день был светлый и
безоблачный; вдруг над шатром Фирлея набежало облако и из него полетел удар. Это
показалось для всех дурным предзнаменованием. «Неложным пророчеством беды было
для них это явление» 2), говорит русский летописец. Те, которые были недавно в