Богема
Шрифт:
– О да, – сказала Мария. – Где уж тебе.
Селия намотала шерстяную нитку на катушку и положила ее в корзинку с носками.
– Было бы гораздо лучше, – строго сказала она, – если бы вместо того, чтобы раздумывать о том, давать ли уроки полового воспитания, ты научилась штопать их носки.
– Дай ей выпить, Найэл, – утомленно сказала Мария. – Она собирается прочесть мне проповедь. Любимое занятие старых дев. Ужасно скучно.
Найэл наполнил бокал Марии, затем свой и Селии.
Он вялой походкой подошел к роялю и, напевая вполголоса, поставил свой бокал на выступ рядом с клавиатурой.
– Какие там были слова? – спросил он. – Я не могу вспомнить слова.
Он начал играть, очень тихо, осторожно,
Мария пела тихо, чистым детским голосом; она единственная из нас троих помнила слова.
15
– Найэл, ты обычно играл ее, – сказала она, – в той нелепой маленькой душной гостиной на вилле, пока мы все сидели на веранде. Ты повторял ее снова и снова. Почему?
– Не знаю, – сказал Найэл, – не помню.
– Папа часто ее пел, – сказала Селия, – когда мы уходили спать. У нас была сетка от комаров. Мама обычно лежала в шезлонге в том белом платье и вместо веера обмахивалась хлопушкой для мух.
– Действительно, часто бывали грозы, теперь я вспомнила, – сказала Мария. – Всю лужайку заливало в какие-нибудь пять минут. Мы бегом поднимались с пляжа, задрав юбки на голову. Бывали и морские туманы. Маяк.
– Тот человек, который хотел написать для Мамы балет, так и не поняв, что она презирает традиционный балет и танцует в своей индивидуальной манере, – как его звали? – спросила Селия.
– Мишель как-то-там-еще, – сказал Найэл. – Он все время смотрел на Маму.
– Мишель Лафорж, – сказала Мария. – И на Маму он смотрел отнюдь не все время.
Мы помнили дом удивительно отчетливо и зримо. Он стоял невдалеке от скал, круто обрывающихся в море, отчего взбираться на них было опасно. Через сад к пляжу сбегала извилистая тропинка. Вокруг было много утесов, заводей, манящих и пробуждающих любопытство пещер, куда солнце просачивалось медленно, с трудом, словно дрожащий свет факела. На скалах росли дикие цветы. Морская гвоздика, армерия, бальзамия…
Глава шестая
Когда опускался туман, день и ночь напролет выла сирена. Милях в трех от берега из моря выступала небольшая группа островов. Они были окружены скалами, и на них никто не жил: за ними высился маяк. Вой сирены доносился оттуда. Днем он не очень докучал нам, и мы вскоре привыкли к нему. Иное дело ночью. Приглушенный туманом вой звучал грозным предзнаменованием, повторяющимся со зловещей регулярностью. Ложась спать после ясного, теплого, без малейшего намека на туман дня, мы просыпались в предрассветные часы, и тот же заунывный, настойчивый звук, что разбудил нас, вновь нарушал тишину летней ночи. Мы старались представить себе, что его издает безобидное механическое устройство, приводимое в действие смотрителем маяка, как какая-нибудь машина или мотор, который
Папа и Мама перешли в запасную комнату виллы: Маме было нестерпимо тяжело просыпаться по ночам и слышать вой сирены. Вид из их новой комнаты был ничем не примечателен: окна выходили на огород и дорогу в деревню. К тому лету Мама устала больше обычного. Позади был долгий сезон. Всю зиму мы провели в Лондоне, на Пасху поехали в Рим, затем на май, июнь и июль в Париж. На осень планировалось продолжительное турне по Америке и Канаде. Поговаривали о том, что Найэл, а возможно, и Мария пойдут в школу. Мы быстро росли и выходили из повиновения. По росту Мария уже догнала Маму, что, наверное, не так и много – Мама была невысокой, но, когда на пляже Мария перепрыгивала с камня на камень или вытягивалась на каменистой площадке, перед тем как нырнуть, Папа как-то сказал, что мы и не заметили, как она за одну ночь превратилась в женщину. Нам стало грустно, особенно Марии. Она вовсе не хотела быть женщиной. Во всяком случае, она ненавидела это слово. Само его звучание напоминало кого-то старого, вроде Труды, кого-то очень скучного и унылого – может быть, миссис Салливан, когда та делает покупки на Оксфорд-стрит, а потом несет их домой.
Мы сидели за столом на веранде и, потягивая через соломинку сидр, обсуждали этот вопрос.
– Нам надо что-нибудь принимать, чтобы остановить рост, – сказала Мария. – Джин или бренди.
– Слишком поздно, – сказал Найэл. – Даже если бы мы за взятку уговорили Андре или кого-то другого принести нам джин из деревни, он не подействует. Посмотри на свои ноги.
Мария вытянула длинные ноги под столом. Они были коричневые от загара, гладкие, с золотистыми шелковистыми волосками. Мария вдруг рассмеялась.
– В чем дело? – спросил Найэл.
– Помните, как позавчера вечером, после ужина, мы играли в vingt-et-un [16] , – сказала Мария. – Папа смешил нас рассказами о своей молодости в Вене, а у Мамы разболелась голова, и она рано легла спать; а потом из отеля пришел Мишель и сел играть вместе с нами.
– Да, – сказала Селия. – Ему очень не везло в vingt-et-un. Он проиграл все свои деньги мне и Папе.
– Ну так догадайтесь, что он делал, – сказала Мария. – Он все время поглаживал мне ноги под столом. Я хихикала и боялась, что вы увидите.
16
Очко (карточная игра, фр.).
– Довольно нахально, – сказал Найэл, – но мне кажется, он из тех людей, которые любят все гладить. Вы заметили, он вечно возится с кошками?
– Да, – сказала Селия, – возится. По-моему, он очень жеманный, и Папа тоже так думает. Мне кажется, что Маме он нравится.
– Он и в самом деле Мамин знакомый. Они все время разговаривают о балете, который он хочет написать для ее осеннего турне. Вчера они говорили о нем весь день. Что ты сделала, когда он стал гладить твои ноги? Дала ему пинка под столом?
Не вынимая соломинки изо рта и с довольным видом потягивая сидр, Мария покачала головой.
– Нет, – сказала она. – Мне было очень приятно.
Селия удивленно уставилась на нее, затем перевела взгляд на свои собственные ноги. Ей никогда не удавалось загореть так же хорошо, как Марии.
– В самом деле? – спросила она. – Я бы подумала, что это глупо. – Она наклонилась и погладила сперва свою ногу, потом ногу Марии.
– Когда ты гладишь, ощущение совсем не то, – сказала Мария. – Это неинтересно. Вся соль в том, чтобы это делал человек, которого ты почти не знаешь. Как Мишель.
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
