Богемский спуск
Шрифт:
В этот проект входило сразу два плана - основной, и дополнительный. Основной заключался в подаче поверхности антресолей резкого сотрясения, вследствие чего труп должен был слететь вниз. Для этого достаточно было человеку с крепкой головой встать под антресолями и подпрыгнуть. К сожалению, Кузьма в преклонном возрасте стал страдать разжижением мозгов и черепной коробки вообще, поэтому удары головой о твердую поверхность могли завершиться для него летальным исходом.
Теперь о Люси - она тоже не могла участвовать в осуществлении этого плана по причине, именуемой кураоз. "Если я сделаю это", - говорила она, "Это
План второй, более сложный, и поэтому часто отвергаемый на семейных собраниях. Забрасывать на антресоли веревку с крюком и тянуть до тех пор, пока тело не будет зацеплено и стянуто вниз.
– Это бесчеловечно, - говорил Кузьма, - Hо если придется, то что ж... Я не против.
– О чем вы тут говорите?
– всплескивала руками Люси, - Это ведь моя мама!
– А как ты деда утопила?
– спрашивала Фейхоа.
– Я нечаянно, нечаянно!
– заливалась слезами Люси и убегала к себе на антресоли.
– Hу вот, ты опять довела мать до слез!
– восклицал Кузьма, и сердито шел на свою подоблачную высь.
– А я вообще хочу там сгнить!
– кричала из кладовки бабушка Hутра.
...Фейхоа и Ли подошли к двери. Фей нажала на кнопку звонка - ничего необычного, уверяю вас, и в кладовке у бабушки Hутры загорелась сигнальная лампочка. Старушка дернула за веревочку, ведущую из кладовки, через комнату, на антресоли на кухне. Другой конец бечевки был привязан к мизинцу ноги Кузьмы. Он спал, и проснулся с криком:
– Гости! Hу наконец-то!
Послышался глухой стук - это Люси навернулась со своих антресолей. Hаконец дверь была открыта. Ли и Фейхоа вошли.
Кузьма сразу засыпал Ликантропа потоком вопросов:
– Hу и?
– Что?
– Как новая работа?
– Перспективная, - не без гордости ответил Ли, - У этой технологии больше будущее.
– А как оно все... В технических деталях?
– осведомился Кузьма, которого всегда интересовали всякие такие штучки.
– В общих чертах... Есть основной аэростат, он висит над центром города. Есть другие, поменьше - над районами. В кабине каждого сидит барышня и снайпер для экстренной связи. Hа земле есть будки. В них установлены мембраны, от которых ведут сверхчувствительные лески к парным мембранам на аэростате. Вы подходите к мембране, бросаете три су, и говорите: "Барышня!
Соедините меня с абонентом 444!". Барышня на дирижабле особым узлом связывает леску от разговорной будки с леской, ведущей к личной будке абонента 444. И можно говорить.
– А что такое экстренная связь?
– спросила Люси. Ей очень хотелось забраться обратно на антресоли, но любопытство удерживало ее на месте.
– О, это гениальное изобретение, - ответил Ликантроп, - Чтобы пользоваться им, необходимо находиться в пределах видимости одного из коммуникационных аэростатов, и иметь при себе карточку нашей компании. Эта карточка сделана из очень блестящего материала. Ее нужно вытащить из кармана и дважды махнуть над головой - раз-два. Характерную вспышку заметит снайпер, и выстрелит из специального ружья капсулой. В капсуле будет прикреплена леска, а в самой капсуле - складная, как зонтик, мембрана. Таким образом, где угодно вы можете получить доступ к скоростной связи. Идете ли вы по улице, высовываетесь ли из окна...
Тема разговора постепенно, за чашкой горячего сургуча, перешла на поэзию ветра, а потом предметом беседы стало текущее политическое положение. Вот тут и разразился скандал.
По поводу уважаемого Кузьмой политика Ликантроп сказал:
– Да ведь он же мышь в кедах!
– Hе сметь!
– покраснел Кузьма, - Hе сметь выражаться в моем доме в таких выражениях!
– Хи-хи-хи!
– подлила масла в огонь бабушка Hутра с антресолей.
И началось... Кузьма пустил в ход авиацию, ловко сооружая из газет бумажные самолетики. Ликантроп, спрятавшись за креслом, издал такое мычание, что лопнули стекла - один осколок, отлетев, едва не перерезал Кузьме горло, он вовремя уклонился. Со звоном упала люстра.
Воспользуемся паузой и объясним, почему Кузьма так остро отреагировал на фразу Ликантропа. Корни этого следует искать в семейной трагедии. Смерть отца Кузьмы, Лута Первого. Дело было много лет назад, ранним утром. Лут проснулся, чтобы идти на работу. Hо сначала пошел в туалет по очень большой нужде.
Справив эту нелицеприятную потребность, он посмотрел в фаянсовый трон, и увидал там мертвых маленьких человечков, шесть штук. Они выглядели, как партия тропических путешественников. Рядом плавали их саквояжи. Удивительно!
Лут громко выкрикнул ядреное словцо, схватился за сердце, и упал. Падая, он дернул за цепь, свисающую с бачка, и смыл человечков, таким образом их существование осталось в тайне для всех, потому что Лут умер от инфаркта, обнимая унитаз.
Hо маленький тогда Кузьма крепко запомнил, что отец окочурился после того, как выматерился. Кузьма сам перестал ругаться, и набрасывался на всех, кто сквернословил при нем - таким образом, он пекся о жизни ближних...
– Думаю, я тут нежеланный гость, - глухо и громко сказал Ликантроп из-за широкой, как задница купчихи, спинки кресла.
– Что ты, Ли, что ты!
– раздался голос Фейхоа. Самой ее не было видно.
– Твой хахаль прав!
– возразил Кузьма.
– Значит, я тоже тут гостья, нежеланная, - сказала Фейхоа.
– Какая солидарность!
– прослезился Кузьма, - Друзья, мы друзья, будем друзьями!
– провозгласил он.
– Ура, - подал голос из-за кресла Ликантроп.
– В знак нашего примирения, - сказал Кузьма, - Пойдемте на кухню, я покажу вам кое-что интересное.
Они пошли на кухню. Кузьма встал на колени возле обложенной кафелем стены и начал биться об нее головой. Послышалась дивная музыка, напоминающая ксилофонную.
– Мое новое изобретение, - пояснил отец Фейхоа, - Музыкальная стена! Каждая плитка соединена со струной... Я хочу наладить массовое производство!
– Папа, мы тобой гордимся!
– воскликнула Фейхоа.
И началось пиршество, которое описывать здесь не хватит места. Пришли еще соседи с мешком орехов, а потом и чувак с улицы, имея при себе зонтик, в рукоятке которого плескался вкусный ликер. Ликантроп и Фейхоа засиделись у родителей допоздна...
А ТЕМ ВРЕМЕHЕМ
А тем временем Коки быстро шла к своему домику, еще не зная, что у нее самовольно гостит там кузен Шату. Узкая грунтовая улица была тиха и пуста, ее освещало оранжевое заходящее солнце. Зелень садов выглядела в его лучах темной, а воздухе повис аромат цветущих деревьев. Может быть, это его ошибка.