Боги Черного Круга
Шрифт:
– Как же мы выберемся? – вырвалось у нее непроизвольно.
Хешшкор покосился на нее с самодовольной улыбкой:
– Некоторые вещи я умею лучше тебя, смертная.
– Вот и замечательно, – пробурчала себе под нос Вита, наклоняясь к сумке.
– Эй, что ты там копаешься? – болезненно отреагировал Хешшкор. – Надо спешить.
– Я должна одеться!
– Одеться? – хмыкнул он. – Без одежды ты выглядишь гораздо лучше.
– Если ты помнишь, – прохладно проговорила Вита, – в нашу задачу не входит приманивание легковозбудимых мужиков. Они и без того слетаются ко мне, как мухи на г… на мед, – поспешно поправилась она и, злая оттого, что едва не сморозила такое о себе самой,
Впопыхах собираясь, Вита и не подумала захватить с собой смену одежды. А все, что было на ней – обгоревшая рубаха, прожженные джинсы, кроссовки с расплавившимися подошвами – осталось погребенным под обломками замка.
– Вот так беда! – бессмертный откровенно потешался. – Стой, не шевелись.
Он сосредоточился на секунду, и Вита вдруг ощутила кожей тонкую ткань, а ноги внезапно отделились от земли чем-то твердым. Она оглядела себя – насколько это было возможным без зеркала. Длинное платье из серебристой парчи открывало руки и плечи, зато ниже пояса было невероятно пышным из-за множества складок и вороха нижних юбок. На ногах красовались почти невидимые чулки и серебристые туфельки на каблуках. А на шее – видимо, в качестве компенсации за открытое до неприличия платье – болталась цельная шкура лисы-чернобурки, с лапками и мордочкой.
Вита подняла глаза на Хешшкора, еще не до конца разобравшись в своих чувствах: то ли поблагодарить его за роскошный подарок, то ли врезать еще одну пощечину. Бог взирал на результат своих трудов с довольной улыбкой.
– Ты уверен, что это самая подходящая одежда для нашего предприятия? – выдавила наконец Вита.
Он только ухмыльнулся:
– Пошли. Через барьер невозможно перенестись внепространственно, нам придется пойти пешком.
И зашагал к барьеру, не оборачиваясь. Опомнившись, Вита спрятала меч в складках юбки, подхватила сумку и непривычно засеменила за ним на каблуках.
Хешшкор поджидал ее у кромки голубого свечения. Оно было холодным – как-то раз Вита даже касалась сполохов пальцами. Вита встала рядом, когда бог поднял руку, и барьер, послушный приказу, словно раздвинулся в стороны. Прямо перед ними возникла дорожка, сбегающая вниз, в обычное пространство.
– Идем, – сказал Хешшкор и, видя, как неуклюже переступает Вита на высоких каблучищах, усмехнулся и предложил ей руку.
Они спускались молча, не мешкая, но и не торопясь. Вита, уцепившись за руку Хешшкора, осваивала новую обувь. Бессмертный первым нарушил молчание.
– Спасибо тебе, – сказал он без насмешки, – что не дала Фаирате отречься от меня. Вот уж не думал, что ты вступишься за меня после всего… – он дотронулся до щеки.
– Признаться, и я не ожидала, что ты забудешь свой эгоизм и сделаешь что-нибудь для смертных, – слабо улыбнулась Вита. – Кстати, объясни мне, почему ты так перепугался, когда Файка собралась послать тебя к черту?
– Слушай, хватит о черте, – Хешшкор передернул плечами. – У меня с ним нелады. Этот гнусный тип чем только не соблазняет людей, чтобы они стали его посвященными. Подобным бесчестным образом он загреб огромную власть. Он, между прочим, переманил у меня нескольких почитателей. А ты еще на каждом шагу поминаешь его уродскую рожу!
– Ладно, не буду. Так почему ты все-таки боишься остаться без посвященной?
Хешшкор грустно вздохнул.
– Видишь ли… Хоть мы и бессмертные, но в материальном мире мы можем существовать лишь при поддержке человеческого сознания. Что ассоциируется с понятием «бог»? Могущество, власть – все это материальные проявления, и на них сильно влияет число почитателей. А если таковых не остается, мы развоплощаемся.
– Иначе говоря, бог жив, пока в него верят?
Вита хихикнула: оказывается, эти «высшие существа» так зависимы от людей!
– Не смешно, – обиженно буркнул Хешшкор.
– Извини. А что вы делаете, когда развоплощаетесь?
– А ничего не делаем! Что можно делать, когда у тебя нет тела, один лишь разум? Ну, общаемся меж собой мысленно. Но за долгие столетия нашей жизни мы друг другу изрядно поднадоели. Словом, иметь глаза, руки, ноги, гениталии гораздо лучше, чем не иметь.
– Н-да, – скептически отозвалась Вита. – Ты уже был развоплощен?
– И не раз, – мрачно подтвердил Хешшкор. – Впервые это случилось, когда последователи Иеговы и Христа начали жечь всех наших на кострах. Знала бы ты, сколько бессмертных рассталось тогда со своими материальными воплощениями! И не только мы, темные, но и бессмертные Света, их сородичи. Ох, и взбаламутили мир папаша с сынком! До сих пор расхлебываем. Все ударились в мировые религии, все могущество у пяти-шести бессмертных, а сотни болтаются в пространстве, никому не нужные и забытые. Или, вот как я, трясутся над одним-двумя, редко десятком посвященных. Может, станешь моей посвященной, а?
Вита покачала головой:
– Сочувствую тебе, но я привыкла быть свободной. Никаких запретов, никаких ограничений. Мне не нужен бог. Ни ты, ни кто-либо другой.
– Вот видишь, – печально промолвил Хешшкор. – А вдруг с Фаиратой что-нибудь случится? Я и так чуть было не развоплотился, когда умирала ее мать. Хорошо, Файгамея вовремя вспомнила о том, что хорошо бы посвятить дочку своему богу. А до Файгамеи я с полтысячи лет провел без тела, пока наконец она не расслышала во сне мой зов. Между собой мы, бессмертные, связываемся легко, но достучаться в сознание человека удается редко.
– Слушай, Хешшкор, я чего-то недопонимаю, – заявила Вита. – Вот я тебя вижу. Я знаю, что ты есть. Значит, я верю в твое существование. Почему же ты не можешь пользоваться моим сознанием?
– Потому что нужен обряд, – скучным голосом произнес Хешшкор. – Клятвы, транс, священный трепет… Верить – значит признать над собой высшее начало, признать его хозяином своей души. А ты смотришь на меня, как на жирафа в зоопарке. Где уж мне до твоей души добраться! – горько воскликнул он.
– Ну уж, на жирафа, – пробормотала Вита. – Ты на жирафа непохож, вон какой красавец. И толку от тебя побольше.
Хешшкор недоверчиво покосился на нее, словно не ожидал таких лестных слов.
– Ты тоже не пустышка, – сказал он осторожно. – Сражаешься очень неплохо. Где только выучилась? Ну и в остальном… Особенно если одета со вкусом, вот как сейчас.
Это была попытка ответить комплиментом на комплимент, но Вита ее не оценила. Тон ее снова стал прохладным:
– По-моему, мы отвлеклись. Мы уже за барьером. Что дальше?
За их спинами барьер сомкнулся, гигантская чаша подняла свой край. Со стороны ее можно было рассмотреть лишь вблизи: свечение барьера быстро тускнело с расстоянием, да и сама чаша была скрыта густым туманом. По мере удаления туман рассеивался. Перед Витой и ее спутником лежала опушка леса, поросшая молодой травой, за ней виднелась кольцевая автодорога. Солнце – мирное, желтое, теплое – пробивалось сквозь туман пальчиками-лучиками, заливались птахи, жужжала мошкара. Ласковые лучи Солнца, запах травы и мокрой после ночного дождя земли закружили Вите голову. Она почувствовала себя страшно уставшей. Царапины, полученные во время резни в Хешширамане – несерьезные, но многочисленные, – ожоги, мозоли от непривычных каблуков, нервное перенапряжение – все вдруг напомнило о себе. Вита покачнулась и непременно упала бы, если б Хешшкор не поддержал ее.