Боги должны уйти
Шрифт:
Воину не пристало показывать слез, их не было в глазах Храброго Лиса. Но соплеменники с надеждой вглядывались в его лицо. Слезы мужчин способны сотворить чудо. Они заставят плакать даже попугаев, хохочущих с ветвей. И могут умилостивить богов. Плач мужчины – большая редкость в этом мире.
Но не плачь, воин! Пусть братья убиты, отцы скорбят, матери шлют проклятия богам, а подруги воют в подушки. Сдержи слезы!
Ни одна слеза не смыла глину со щек Храброго Лиса. Лишь посинели сжатые губы и побелели пальцы на древке топора.
Воин выбрал дорогу мести.
Храбрый
Вождь сказал:
– Не хочу знать, что ждет пленных омельгонов. Дело чести – погибнуть на алтаре Пернатого Змея. Ему без разницы, чью боевую маску разместить над чертогами вечной вражды. Пусть это будут враги. Омельгоны – жестокие и беспощадные охотники на человека. Даже мыши и кроты разбегаются в панике, когда на тропу выходят голодные исчадья ада. Черви спешно уползают с их пути. С каждым годом все труднее изгонять чужаков из долин. Пусть бессмертные боги примут наш дар. Сегодня мы уступим злобным тварям честь первыми покинуть бренный мир. Пусть боги их встретят раньше нас.
С этими словами Несокрушимый, ссутулив плечи, скрылся в покоях скорбеть по героям.
Храбрый Лис взглядом нашел меня в толпе. Я поспешила на зов. Мой возлюбленный выполнил условие Жабьего жреца. Привел пленников и откупил мое тело от немилосердного заклания.
Омельгоны рухнули на колени, рваные раны открылись, веревка набрякла кровью и провисла дугой. Женщины мычали. Мужчины молчали.
Откуда пришли эти люди в наш край? Что ищут среди беспощадных стальных топоров и смоляных стрел? Почему не уходят обратно в свои земли? Волна чуждой крови ползет, путает даты, обычаи, имена. Нет конца проклятым войнам. И нет конца женскому плачу.
Я вгляделась в опухшие лица. В звериных глазах не нашла ничего человеческого. Что сделали бы омельгоны со мной, будь я на их месте? Известно что. Полакомились бы сердцем, зажаренным на палке. А может быть, вставив тростинку в нос, высосали мозг. Говорят, матери для своих младенцев делают игрушки из вырванных глаз.
Не люди они, нет. Только с виду похожи на человека. Все знают, что омельгоны рождаются с хвостами, которые со временем отпадают, как молочные зубы.
Что нужно им у нас? Скатились беспечной лавиной со снежной стороны Древа Мира, приползли с холодных гор, показали дорогу смерти в наш край.
С виду омерзительны. У них низкие лбы, жесткие, как шерсть, волосы, скользкие глаза. Никогда не разберешь, что в них: радость или печаль. Тела омельгонов хрупкие, как тела наших подростков, но на самом деле они выносливы, могут полгода питаться одной землей, зато, если дорвутся до падали – станут прожорливы, как трупные осы.
Омельгоны – все на одно лицо, один к одному, как близнецы. Значит, не любят чужую кровь, не щадят похищенных женщин, брезгуют взять в жены. Чужая раса для них – дичь. Ненавидят породу
В нашем роду не сыщешь пары одинаковых глаз. Серые – у вождя, зеленые – у Болтливой Попугаихи, желудевые – у Старой Совы, цветом спелого шоколада – у Хитрого Лиса.
Волосы наших дев собрали оттенки всех уголков земли. У одних они светлые и прозрачные, как дождь, у других – темные, как безлунная полночь. Моя лучшая подруга, Болтливая Попугаиха, осчастливила деревню младенцем с огненно-рыжим хохолком на макушке. Был, говорят, в нашем роду Рыжий Кайман. Так же назвали малыша.
Синие волосы – подарок судьбы. Они растекаются по плечам, как лава из аквамарина. Они редчайшая редкость и тайна тайн, которую мама обещала раскрыть после первой брачной ночи
Народ Солнечной Долины – котел кровей. В нем смешалась красота ушедших племен. В кого уродилась длинноногая чернокожая Чалая Лога? Сумасшедшую красоту невозможно описать словами. Уж не пантерой ли была ее пра-прабабка?
Корни родов сплетены, как тайны земли и неба.
Природа любит смешение корней. Когда два древних потока объединяют силы предков, спорить о пользе новой породы не приходится. Предки наших статных мужчин выбирали в жены стройных, загорелых задорных подруг, с пышными волосами и большими, в полнеба, глазами.
А женщины влюблялись в широкоплечих воинов, смелых, чтоб умели защитить, сильных, чтобы могли унести в густые весенние травы. Не удивительно, что три воина Солнечной долины победили триста низкорослых людоедов. Мы сильное племя. Время закалило наши сердца. Мы живем на земле тысячи лет.
Война есть война. Чужаки пришли не с добром.
– 5-
Музыка смерти невыносима. Женщины разбежались по домам. Дети издали швыряли в пленников камни.
Стоны терзали душу.
Лицо матери побледнело. Принцесса страшилась крови. Поговаривали, что подобная чувствительность, как порок, передается по наследству с парой необыкновенных глаз.
Глаза моей мамы стоит описать подробно. Они были синие, когда в них отражалось солнце, зеленые, когда глядела в огонь, они пронзали сердце, как лезвие обсидиана, когда дело касалось чести.
Говорят, необычный цвет глаз появляется в роду лишь тех племен, которые восемь поколений не видели войны. Мирное небо навсегда отразилось в глазах праздных мечтателей и баловней судьбы. В глазах остальных – цвет работы, и всего, что они выгребают из земли.
Мать заметно отличалась от женщин нашего племени. Гордый профиль, высокий лоб, тонкие запястья выдавали благородное происхождение.
Когда отец впервые провел молодую жену по улицам, вся деревня сбежалась взглянуть на чудо. Женщины всплескивали руками от удивления:
– Вождь привел в дом белоручку, поглядите: запястья тоненькие, не для мотыги.
– Такими руками тесто не замесишь.
– Гляньте-ка: сколь нефритов на пальчиках у девчонки!
– Такими пальцами лишь мужу показывать на дверь, да прищелкивать в танце.