Боги, дороги и рыжие неприятности
Шрифт:
Опомнившись, я ухватила оба повода и пихнула плечом зазевавшуюся рыжую:
– Быстро за мной, если жить хочешь!
Гневный дядин вопль и топот за спиной мы услышали, когда до ворот оставалось каких-то пара сотен шагов. Никогда еще я не бегала так быстро, даже от упыря в сушильне! На бегу как-то ухитрилась зацепить взглядом нужную веху и, стоило нам выскочить на дорогу, как звуки погони стихли.
Лошадки вели себя на удивление смирно, и каким-то чудом я даже сумела подсадить рыжую в седло. Первый и последний раз - уж очень она оказалась тяжелой.
Устроившись поудобнее, я развернула карту, быстро проверила путь и удовлетворенно хмыкнула.
Дом, конечно, было жаль, да и в Забредни лучше не соваться ближайшую сотню лет, но в остальном все складывалось удачно. Тогда у меня впервые появилась надежда выбраться из этого приключения живой. Глупо, конечно, но все равно приятно. И вообще, живет же как-то Избранная с полной головой всякой ерунды.
Чем я хуже?
Глава 5
После того, что мы устроили в Забреднях, о караванных путях можно было забыть до самых предгорий. Ничего, есть и другие дороги. Не такие безопасные, зато быстрые и, если повезет, можно день-другой выгадать.
С Избранной, между тем, творилось что-то неладное: она вдруг перестала ныть, жаловаться и лезть с дурацкими вопросами.
В подарки судьбы я не верила, поэтому спросила:
– Кто умер?
– А?
– вскинулась будущая спасительница мира.
Вид у нее был такой, будто ее оторвали от чего-то очень важного.
– Спрашиваю, умер кто?
– пришлось повторить, а то в первый раз меня явно не услышали, - Молчишь давно, будто тихую дань отдаешь. Мне даже не по себе стало.
– А... нет. Сорри, я тут...
– она помялась немного и выпалила: - Слушай, а эти лошади по случаю не говорящие?
Интересно, все Избранные с головой не дружат, или это мне так повезло?
– Эти? Вроде нет.
– Ужас какой, - замогильным голосом простонала моя подопечная.
– Значит, у меня появился внутренний голос! Ехидный...
– Очень интересно, - я придержала свою кобылку и повернулась так, чтобы заглянуть рыжей в глаза. Вид у нее был вполне обычный, но это не особенно успокаивало. Может, у Избранных сумасшествие на лице и не сказывается, откуда мне знать?
На всякий случай, переспросила:
– Значит, голос внутри завелся? И что же он такое говорит?
– Я не очень хорошо его понимаю, - смущенно пролепетала последняя надежда всего живого и неживого.
– Сейчас вот что-то о том, как ужасно я сижу в седле, прямо мешок с... с чепухой, что ли?
– С требухой, должно быть.
– подсказала я.
Пора бы мне запомнить, что в другом мире и порядки другие и то, что у нас знает любой младенец, для Избранной может быть новым и непонятным.
Снова пустив лошадку шагом, я посоветовала:
– Отвлечься постарайся. Вон, камни считай на обочине, ну или облака в небе. Даже не заметишь, как перестанешь слышать всякую ерунду.
– Угу, не думай о белой обезьяне. Легко сказать, - проворчала рыжая и сосредоточенно засопела.
Вот чудная, кто ж так отвлекается?
Надолго ее, понятное дело, не хватило.
– Не получается!
– простонала она, бросив поводья и закрыв лицо руками, - Я все равно его слышу! Теперь он говорит, что я дышу как больная овца, и у него от меня уже в ушах свербит.
– Ну, так стукни кулаком промеж этих ушей, и сразу весь свербеж пройдет!
– с готовностью предложила я.
– Или великая любовь к лошадкам мешает? Так давай я стукну, мне не трудно.
– Стоп, так это лошадь?
– возопила Избранная в абсолютно
– Ну так она и не разговаривает, просто думает слишком громко. Это у них что-то вроде... слушай, а давай я тебе лучше с начала расскажу, заодно и от всяких голосов отвлечешься. Только сначала дай мне этот твой пояс.
Пока я спешивалась, отбирала у рыжей уздечку и накрепко привязывала ее же поясом к задней луке своего седла, моя подопечная проявляла чудеса терпения и с лишними вопросами не приставала.
Забираясь обратно в седло, я пояснила:
– Это чтобы ты не потерялась, если вдруг отвлечешься. Только за гриву не хватайся и старайся поменьше ерзать в седле. Скоро под нами плохой кусок будет на третьем слое, это почти не опасно, но не будем впустую удачу испытывать.
Рыжая только фыркнула в ответ и выжидательно на меня уставилась.
Вспомнив, что обещала ей историю, я пустила лошадей шагом, чуть поерзала, устраиваясь поудобнее и заговорила:
– Старые люди говорят, что бродил некогда по земле лошадиный бог. Огромен он был, как гора, и видом страшен: из глаз пламя зеленое полыхает, из ноздрей туман липкий валит, а под копытами болото черное расползается. Где бы он появлялся лошадиный бог - там на полях кости прорастали и вода в колодцах кровью обращалась. Кто его видел, тот рассудка лишался сразу. И не было смертного, чтобы мог с ним справиться. Тогда собрались люди всем миром, да и пошли к своим богам на поклон. Семь дней и семь ночей по всей земле мольба стояла, пока не прокатилась весть, что сгинул Лошадиный бог, как и не было его. Много лет прошло с той поры, да тут новая напасть случилась: стали жеребята странные рождаться - черные, красноглазые и злющие, будто псы цепные. Жрут они что попало, а что сожрать не могут, то непременно изжуют, истопчут да испоганят. Сначала больше на севере случалось, теперь вот и до наших краев добралась эта зараза. И ведь что странно, соображают-то эти лошадки получше обычных, но умишко у них, вроде как, один на всех. По одиночке вообще ничего не могут, не шевелятся даже, так и стоят, пока не подохнут. Двое уже что-то мыслить начинают, а как трое или больше, то совсем беда. Многие верят, что это вот Лошадиный Бог и есть. Вроде как возродиться пытается, а сил пока не хватает. Может так оно и есть, а может и враки все от начала до конца. Во что верить ты уж сама решай, а как по мне, то разницы никакой. Бог они или не бог, а других лошадей нам один пес купить не на что, так что придется уж как-то с этими управляться. Ты, рыжая, вот что запомни: сзади не подходи, за пастью следи все время и чуть что - сразу бей промеж глаз. Да, и не слушай что она там думает, ничего хорошего все равно не услышишь. Просто представь, что это не слова, а ветер воет, или, скажем, ручей журчит. Скоро привыкнешь, и будет само собой получаться.
– А что будет, если их толпой собрать?
– полюбопытствовала рыжая.
– Ну там сотню сразу, или тысячу?
– Ничего хорошего, уж поверь, - я невольно поежилась, очень живо представив тысячу зубастых черных тварей, а потом провыла страшным голосом: - Восстанет из праха Лошадиный Бог и небо содрогнется под его копытами, и закричит земля разверстыми ртами могил, и мертвецы будут следовать за ним, и настанет Великая Ночь, преисполненная ужаса и скорбей, и будет она длиться вечно...
– Да ну тебя!
– отмахнулась Избранная, - Я же серьезно спросила!