Боги не играют в кости

Рем Станислав

– Почему вы взяли за пример именно Чёрное море? – данный вопрос принадлежал женщине. Впрочем, рассмотреть её Женька не успел. Как и ответить. Вместо него ответил мужчина, с третьего ряда, с точно такой же щетиной, как у докладчика. Мужик из Челябинска, вспомнилось Женьке, вчера читал доклад о дольменах.

– До поднятия уровня Мирового океана Чёрное море было пресноводным озером. – Тем временем вещал челябинец. – Именно поднятие уровня Мирового океана сделало пресноводное водохранилище солёным морем. В открытом океане, на просторе, мощная приливная волна, подобного рода городища раскидала бы на сотни, если не на тысячи метров. Естественно, в подобных условиях, шансы найти на глубине фрагменты керамики, равны нулю. В нашем случае произошло следующее. Вселенское, другого слова тут просто не подобрать, цунами прошло стороной, практически не задев территорию Средиземного, Чёрного и Азовского морей.

Однако, удар волны был таков, что вода из Атлантического океана хлынула в горловину Гибралтарского пролива, оттуда в Средиземное море, а уже из него, в будущие Чёрное и Азовское моря. Как понимаете, чем глубже вода входила в материк, тем больше было сопротивление. И если в начале вхождения волна всё сметала на своём пути, то уже на подступах к Чёрному морю, в районе Павлопетри, сила удара была смягчена настолько, что на побережьях Средиземного, и будущих Чёрного и Азовского морей жители наблюдали пусть и огромную, но, тем не менее, простую штормовую волну, которая была в разы меньше цунами, однако, быстро затапливала близлежащую местность. Если я правильно понял докладчика, отсюда и большая концентрация хорошо сохранившихся археологических находок. Цунами действительно всё стёрло бы с лица Земли, не оставив и следа. Штормовая же волна основательно повредила дома и то, что находилось на тот момент внутри них, однако, не ликвидировала их полностью. В этом плане я согласен с докладчиком. Вопрос в другом, – на этот раз мужчина повернулся в сторону Михайловского, – почему вы решили соединить события, связанные с Йонагуни с событиями в Чёрном и Средиземном морях?

Год 11568 до Р. Х., межпланетная трасса Отта – Эя (сегодня, Марс – Земля), Триста Седьмая экспедиция, транспортное судно «Элта».

Снова сон. Только на этот раз ещё более странный.

Ноги Ола заливает вода. Грязная, мутная, вонючая. Откуда появилась болотистая жижа, понять невозможно. Впрочем, её появление не удивляет этнобиолога. Ол предчувствовал, а, может, знал, что она появится. Потому, сам факт её появления не взволновал доктора. А вот пропажа камня испугало, и очень сильно. Почему? – Мозг самостоятельно, будто находился вне человеческого тела, принялся анализировать ситуацию. – Почему так напугало исчезновение камня? Может, то был вовсе не камень? А что? Плита? Нет, плита иная на ощупь: плоская, с явно выраженными краями. А ему нужен камень. Обыкновенный камень, каких полно вокруг: катыш, с гладкими, скруглёнными краями. Но почему пропажа именно этого будыжника так испугало? Всё-таки, что-то в том камне было. Или есть? А, может, будет? Конечно, будет, если он его найдёт.

Ол во сне наклонился, принялся шарить руками в грязной воде. Где же он? Где? Пальцы всё время натыкаются на вязкую, противную слизь. Может с правой стороны? Пусто. С левой – тоже. А если остался за спиной? Возвращаться? Но вода прибывает, уже выше колен. А, может, это вообще не то место? Может, он потерял его где-то раньше, и только сейчас вспомнил об этом?

Ол распрямился, осмотрелся. Лес, небо, скалы – всё исчезло. Осталось только грязное водянистое пятно. В центре, которого он, Ол. Страшно. Жутко. Захотелось уйти, убежать. Нога сделала шаг в сторону, тут же наткнулась на большой твёрдый предмет.

Этнобиолог наклонился, запустил руки в грязь. Нащупал, вытянул предмет из воды.

Камень имел яйцевидно-овальную форму. И то не был результат обработки. Сама природа сделала огромный булыжник гладким и обтекаемым. Ол понятия не имел, откуда он об этом знал. Но в том, что всё случилось именно так, нисколько не сомневался.

От принятой на грудь тяжести, ноги учёного погрузились в ил по косточку, и погружение продолжалось. Однако, мужчина теперь ничего не боялся. Камень найден, бояться нечего.

Руки этнобиолога приподняли булыжник чуть выше, раскачали, подкинули в воздух, таким образом, перевернув его. Снова поймали. Теперь взгляду учёного открылась оборотная сторона. Док радостно вскрикнул: обнаружилось искомое, гравировка. И хотя рисунок покрыт грязью, часть его видна. Несколько полосок, соединённых вместе одной длинной, более глубокой линией. Похоже на перо птицы. Или крыло. А, может, растущая трава? Чтобы рассмотреть, необходимо смыть грязь с камня. Однако, именно это Ол и не решается сделать, боится снова потерять булыжник, потому, как знает, более его не найдёт.

Тем временем ноги погрузились в ил по колено, а водный поток давит в спину. И с каждой секундой поднимался всё выше и выше. Ол, во сне, почувствовал зарождение ужаса. Брось камень! – Говорит голос внутри него. – Кинь! Ты успеешь спастись! Камень погубит тебя.

Однако, нечто иное, что, Ол не знал, но тоже находящееся внутри, твердит обратное: не бросай! Не смей бросать!

Тем временем вода поднялась до шеи. Захлестнула камень, омыла его поверхность. Вот только что там за рисунок, разглядеть всё одно невозможно: старую грязь скрыла новая. И булыжник, вроде, как стал тяжелее. Или то поток так давит? Удар в руку. Что это? Дерево? Откуда тут могут быть деревья? А почему бы им не быть: ведь грязевой поток всё сметает на своём пути. Второй удар в ту же руку. Боль. Стон….

Именно в этот момент Ол понял, нет, не понял, почувствовал, ощутил: там, на Отте, умер отец. Связь с родиной прекратилась. Навсегда.

Год 11568 до Р. Х., третий спутник от Светила, Эя, координаты местности 014 – 277 (сегодня – планета Земля, север Зейского района Амурской области, Россия)

Охотники вернулись с пустыми руками и с пустыми глазами. Потные, уставшие мужчины не стали заходить внутрь пещер. Не выпуская из рук копий, расселись на камнях возле входа главной, самой большой пещеры, вкруг давно остывшего кострища. Такое поведение означало одно: произошло нечто чрезвычайное, что должно полностью повлиять на дальнейшую судьбу племени.

Старики степенно прошли к камням, заняли каждый своё, определённое статусом, место. Женщины и дети сбежались к вернувшимся мужьям и братьям, но те никак не отреагировали на их появление. Мало того: мужчины прятали глаза, будто все они, вместе, одновременно, совершили некий постыдный поступок. Нет, оно и понятно, вернулись с пустыми руками. Но ничего страшного Орайя в том не видела. Такое случалось и раньше.

Дело в том, что за дичью – кабаном, косулей, оленем, хэтком и очень вкусным, длинноухим лотту – нужно уходить далеко, в глубину Большого леса, туда, куда никто из женщин никогда не ходил. Пропавшие места, страшные. А всему причиной Трясущаяся земля. Ни олень, ни кабан, ни косуля, а именно их мясом предпочитали питаться соплеменники Орайи, не приближались к стойбищу именно из-за Трясущейся земли. Все звери боятся Трясущейся земли. Даже самый страшный зверь, бог Большого леса, лесной Охту и тот боится Трясущейся земли. А потому, чтобы получить столь вкусное и нежное мясо, охотникам приходится уходить на много – много дней.

Нередко зверь, по непонятной причине, исчезал из Большого леса. Племя довольствовалось тем, что плавало в реке и росло вблизи стойбища. Тогда наступали самые тяжёлые дни, но и они когда-то заканчивались. Зверь возвращался в лес, мясо снова жарилось над костром, вялилось в дыму, в пещерах слышался счастливый смех. Так что, ничего страшного в том, что охотники пришли пустыми, Орайя не видела. Можно потерпеть: в реке много рыбы, да и, если что, можно поймать Охту. Опять же, ягода выросла, сладкий корень появился, горький корень пророс из земли, с которым так приятно есть любое мясо, что оленя, что рыбы. Причин пухнуть с голоду, нет. И ещё: охотники вернулись все, никто не остался в лесу навечно. Ни один вдовий плачь не будет сегодня разноситься над стойбищем. Тогда почему мужчины прячут глаза? Почему отец не смотрит на неё? Прошёл мимо, будто Орайя не стояла на его пути? И щеки матери не коснулся, как обычно делал, когда возвращался с охоты. Мало того, Норк, отец Орайи, молча, кивнул старому Вонку, на холодное кострище, мол, разожги. Тут Орайя совсем растерялась.

Большой Огонь разжигали только в одном случае: когда племя должно было принять судьбоносное решение, касающееся каждого соплеменника. В последний раз Большой Огонь горел, когда Норк поставил перед племенем вопрос о своём отце, деде Орайи, Ндтоте, старом охотнике, который давно уже болел, а в последние дни ещё и перестал вставать. От чего в пещере стоял тяжёлый смрад от загноившихся ран и испражнений. Однако все терпели и ухаживали за ним. Ндтота уважали. И не потому, что он был отцом вождя. Ндтот научил охотиться почти всех мужчин племени. Он был самым старым охотником, пережившим всех своих друзей и родственников, кроме сына. Даже Вонк учился у него, хотя сам уже тоже не ходит на охоту по причине слабости зрения и ног. Потому все терпеливо переносили смрад от старика. А Боги всё никак не желали забрать душу старого вождя. Потому Норк и разжёг костёр. И первым сказал о том, что отец должен покинуть племя. Как только он произнёс эти слова, всем стало легче. Хотя, после слов Норка никто так и не решился высказаться о том, как ему надоело проживать рядом с живым трупом. Когда молчаливое решение было принято, костёр потушили. Норк сам отнёс отца в лес, где пробыл с ним два дня и две ночи. Никто и никогда не спрашивал вождя о том, что сталось с Ндтотом. Все ответы на этот вопрос были видны в той седине в волосах, которую принёс из леса вождь.