Боги, пиво и дурак. Том 4

Горина Юлия Николаевна

А я возвышался над всем этим великим исходом и не мог убрать злорадную улыбку со своего лица.

Да, Эреб, да.

Вот такое я чудовище, воплощение хаоса и безнравственности. И это у меня еще руки не дошли до призываний и начертаний!

А ведь могу и начать...

Глава 11. Сукин сын

Вскоре в комнате остались только я, Эреб и Лилит — не считая Лёхи, который старательно изображал глубокий сон, но нет-нет да и поблескивал красным глазом.

— Ты... Ты — чудовище! — выдохнул

Эреб, прожигая меня ненавидящим взглядом. — Уродливое и бесконечно порочное существо, способное только отравлять все вокруг своей душевной гнилью!..

У меня в глазах потемнело. Тени вокруг вытянулись и стали гуще, очертания комнаты размылись. Все, что я видел сейчас отчетливо и внятно — это светящиеся глаза Эреба, наполненные яростью.

Все-таки сердить богов — дело опасное.

— Великий учитель, не будь к нему слишком строг, — отважно встряла в наш разговор Лилит, мурлыкая на самых умиротворяющих тонах. — Даниил заслуживает пощады, в конце концов это ведь он спас одну известную персону и тем самым...

— Замолчи! — Эреб зыркнул на нее, и Лилит отшвырнуло к стене. — Единственное, чего он заслуживает — это публичной мучительной казни в назидание всем остальным!

— Так меня и швыряй об стены — она-то что тебе сделала? — проговорил я.

— Я сказал, всем молчать!!! — вскричал Эреб, и от звука его голоса дрогнули стены. Невидимая рука крепко схватила меня за горло и чуть приподняла над полом — так, что я теперь стоял на одних носках.

Старик двинулся ко мне, не сводя с меня своих горящих глаз.

— Я бы мог одним движением вырвать тебе сердце, — проговорил он, с наслажденьем выговаривая каждое слово. — Снять кожу живьем и положить умирать на алтарь в моем святилище, а остальных заставить на это смотреть. Я бы мог одним единственным щелчком переломать все твои кости — каждое твое ребро, позвоночник, голени и предплечья, лицевые хрящи и пальцы! А потом подвесить в главном холле за ноги и поддерживать жизнь в этом полумертвом теле долгие месяцы, чтобы твое предсмертное сипение ласкало мой слух так долго, сколько я пожелаю!

— Но у тебя... обязательства перед Янусом... — прохрипел я.

Эреб глубоко вздохнул.

— Да. К сожалению.

Невидимая рука разжалась, отпуская меня обратно на пол.

Я закашлялся.

— К сожалению, я не могу тебя казнить, — с горечью проговорил Эреб. — Только вышвырнуть вон из моей школы раз и навсегда. А ты... — он обернулся к Лилит. — Ты отныне станешь тише воды и ниже травы! Подберешь свой демонский хвост, скроешь срам одеянием христианской монахини и станешь самой аскетичной и послушной из всех наставников, когда-либо служивших в этих стенах!

— С чего бы это? — нахмурилась Лилит. — Между прочим, я выиграла наше пари! Просто не успела тебе сообщить.

Я несколько удивленно взглянул на нее. О каком еще пари идет речь?..

— В самом деле? Выиграла? — издевательски протянул Эреб. — Так почему же тогда не он побежал этой ночью под двери твоей комнаты, а ты, источая запах

своей похоти по всему коридору? Видите ли, сообщить она не успела. Зато успела заявиться сюда и без стыда прилюдно возложить руку на его сокровенное! Довольно, Лилит! Это не ты его соблазнила. Это он соблазнил тебя! И сделал это не прошлой ночью, когда уложил в свою постель, а много раньше, когда ты вопреки моей воле собственными руками отдала ему Убийцу Теней! Поэтому — надевай!

Из складок своих одежд он достал сверток и швырнул к ее ногам.

Черное платье разметалось по полу. Белая шапочка с покрывалом, как у католических монашек, отлетела в сторону.

— Эреб? Ты серьезно?.. — оторопело проговорила Лилит. — Я — и ... в этом?..

— Зачем же ты на такое спорила? — удивленно пробормотал я, глядя на брошенные Эребом тряпки.

Потому что ничуть не сомневался в том, что для Лилит надеть монашеское одеяние — это такое же оскорбление, как для настоящей монашки нарядиться в кожаные стринги, лифчик и прогуляться в таком виде по городу.

— Еще ты меня поучи, — злыми глазами стрельнула в меня Лилит. — Умник великий. Что, вместо тебя на Морфея-Двенадцать спорить надо было? Чтобы выспаться под ним хорошенько? — возмутилась она, неверно истолковав мой вопрос.

— Да нет, я не том. Что на меня поспорила — да шут с ним. Но одеяние!..

Демоница грациозно присела и подняла с пола платье. Она держала его так, будто ткань обжигала ей пальцы.

— Согласно пари я должна ему целый год настолько аскетичного поведения, чтобы другим моим коллегам было бы стыдно за меня, — проговорила Лилит. — И так целый год... В чем именно это будет выражаться, мы четко не оговаривали...

— А значит, определение деталей остается за победителем, — закончил фразу за нее наш злорадный старик. — Подумать только — совращенный суккуб в покаянной одежде! Не думал, что когда-нибудь увижу такое.

Эреб был доволен! Только что он испытал из-за меня тяжелое потрясение, а теперь будто лечил свои раны унижением Лилит.

— Ну так смотри и наслаждайся! — выпалила она и принялась решительно натягивать на себя платье. — Того не делай, этого нельзя... Весталку тебе надо было в школу брать, ясно? Чтобы томно дышала и глаза скромно прятала! А я — не такая! Никогда не была такой, и не буду!..

— Будешь. По крайней мере, как минимум год! — громогласно заявил Эреб тоном победителя.

— А знаешь что? — сверкнула Лилит глазами в его сторону. — Я разрываю наш контракт! Так что отныне я хоть и опальная, но тем не менее совершенно свободная божественная сущность.

Брови Эреба удивленно дрогнули.

— Что?.. — с какой-то искренней растерянностью проговорил он.

— Я сказала, что больше не желаю быть наставником в твоей школе. Потому что мне надоело! — прошипела она, водружая себе на голову шапочку. — Вот! Ну что, сбылась твоя извращенная мечта? Теперь любуешься? Может, тебе теперь и ночь в одиночестве уже не такой скучной покажется, а?