Боги, пиво и дурак. Том 6
Шрифт:
От неожиданности у меня открылся рот.
Я был готов к чему угодно. Но не к такому повороту событий!
— Лёха, прекрати!..
— Нет, я не встану, пока ты…
Наклонившись, я подхватил с пола череп.
— Пока я сам тебя не подниму! — сердито напомнил я некроманту. — Ты что здесь такое устроил?
— Даня, они же убьют меня! — плачущим голосом воскликнул Лёха.
— Вот уж кому-кому, а тебе бояться смерти!..
— В смысле, совсем! — из самой глубины своего невещественного сердца. — Они пожрут мою душу, запьют твоим бухаловом
Я покосился на барона.
Тот выразительно кивнул — мол, да, примерно так оно и будет.
— Нет, господа, ну так дело не пойдет, — запротестовал я. — Друга я так просто не отдам, давайте договариваться!
— Ай да Алекс! — воскликнула сеньора, приблизившись к нам и хищно склонившись к черепу у меня в руках, будто и правда собиралась начать его надкусывать. Так что я даже слегка посторонился, отодвигая от нее приятеля. — Ай да Алекс, вот молодец! Повесить на живого мальчика свои мертвые грехи — тьфу на тебя, бесстыдник!
— Муэрточка, душенька… — залопотал Лёха. — Так, а что же мне делать? Помирать-то не хочется! Да и потом, зачем тебе я? Видишь, у меня ни одной косточки скелета не осталось, одна голова. Зачем тебе такое? Ты достойна лучшего…
Угрожающий стон голого индейца перебил его извиняющийся лепет.
— Даааа-лжооок, — опять протянул парень в перьях.
— Да помню я про тебя, помню! — почти простонал Лёха. — Обещал тебе храброе сердце. И ведь достал! Собственными руками выкрал из анатомического театра! Вильгельм Доблестный, надеюсь, достаточно храбрый для тебя? До сих пор хранится в банке! Ну, в смысле в банке, которая хранится в банке! Ячейка двенадцать четырнадцать! Даня хоть завтра съездит за ним и возложит на алтарь в твоем храме! Я сам собирался, правда, но пришлось срочно уехать в имение к супруге — чем эта поездка закончилась, ты видишь. Прошу!.. Даня, ты поможешь? Ты же друг мне?
— Боюсь, что уже слишком поздно, — заявил барон, приободряюще коснувшись моего плеча. — Не печальтесь — в конце концов, этот человек уже прожил свое. И то, что от него осталось, по праву принадлежит смерти.
— Подождите, это досадное разногласие наверняка можно как-то решить! — возразил я. Отступив от барона, я наткнулся на протянутые тощие руки индейца.
— Ы-ыыыы! — кровожадно изрыгнул тот.
— Я первая! В конце концов, я — женщина! — воскликнула сеньора, протискиваясь поближе к нам с Лёхой. Ее нижняя челюсть заклацала, как у голодной собаки, в черных пятнах глазниц засветились зеленые огоньки.
— Даня, прости!.. — плакал череп в моих руках.
— Просто отдайте его мне и уйдите, — мягким, почти отеческим тоном проговорил барон. — Вас никто не тронет, клянусь своей шляпой…
Чего?
Эти скелетоны всерьез рассчитывают, что я просто так возьму и отдам им друга?
— А ну прочь из моей комнаты!!! — выкрикнул я, поднимая Лёху повыше. — Не дождетесь! Его смерть принадлежит мне, ясно? Потому что именно я вытащил его останки из озера! Я, а не вы! И я хочу, чтобы он жил после своей смерти, как ему угодно, и
— Ы-ыыыы! — тупо мычал мне в ответ индеец.
— А-ааа! — орала сеньора.
Они тянули руки к Лёхе, а я только успевал уворачиваться.
— Увы, мой дорогой Даниил, — развел руками барон. — Долг платежом красен. Ваше мужество, безусловно, делает вам честь. Но простой смертный не может противостоять богам…
И тут меня окончательно перемкнуло.
— Да вы просто понятия не имеете, с кем связались! — взревел я, чувствуя, как глаза у меня наливаются кровью. — «Парящий гриф», подъем! — выкрикнул я и с силой отпихнул от себя ногой индейца. Тот отлетел от меня на тумбочку, громко бряцнул костяшками и с хрустом рассыпался на куски.
— Ой, — заторможенно проговорил его отломленный череп.
— Ай! — театрально отшатнулась от меня сеньора Муэрте. — Барон, да что же это творится? Что за дерзость такая у молодых?..
— Парни, наших бьют!!! — проорал я, проскочив мимо нее и с грохотом высадил плечом свою собственную дверь.
К слову, резную. С позолоченным кантом. Все, как описывал Графыч.
Сумеречный коридор озарился желтым светом масляных ламп. Сапоги загрохотали по небольшой деревянной лестнице, длинные тени скользнули по стене — и через пару секунд к моей двери со всех ног уже мчали полуодетые Азра, Рыжий и Берн. Следом за ними, обнажая мечи по дороге, спешили остальные.
Разъяренная Санта Муэрте бросилась следом за мной, клацая зубами. Вокруг нее заклубился едкий черный дым, расползаясь по полу щупальцами, как осьминог.
— Ы-ыыы! — с оглушительным ревом вырвался из комнаты индеец. Он снова был целым, только кости рук и ног перемешались и сложились неправильно, отчего божок стал заметно ниже ростом и с лапами, как у гориллы.
— Твою мать, Даня, это что еще за хрень?! — воскликнул Рыжий, выпучив глаза.
— Это боги, — вместо меня пояснил ему Азра, снимая со спины своего Жнеца. — Та’ки, твои границы нарушены!
— Так разойдитесь, в конце-то концов! Дайте пройти! — донеслось из сумрачного коридора ворчание Та’ки.
Но он не успел.
Индеец, растопырив длиннющие лапы, тоже ринулся в толпу.
Сеньора с бешеным воплем бросилась прямо на меня. Я удачно отступил в сторону, и госпожа пролетела мимо меня к перилам. И, будучи воистину хрупкой, разлетелась на куски.
— А-ааа! — раздался яростный женский вой, и на месте миловидного скелета в платьице вдруг поднялся жуткий черно-красный силуэт.
Белый череп размером со слоновью голову сверкал. Черно-красные складки призрачного одеяния спускались до самого пола и развевались от несуществующего ветра.
— Я — Санта Муэрте! А вы говорите со мной без уважения?! — прогромыхало божество, в то время как Азра ударом Жнеца разнес индейца на кусочки.
С грохотом рассыпавшись по полу, кости не стали на этот раз собираться в целую фигуру. Потому что из каждого обломка вдруг вырос целый скелет, с собственным черепом и головным убором из перьев!