Боги войны в атаку не ходят
Шрифт:
— Тебе арифметику проступка доложить? — спросил Клюев.
— Штраф? — всполошился лейтенант. — Но я правил не нарушал!
— Арифметика, Желтков, военная, потому тебе выйдет хуже правил. Обогнал целого подполковника — раз, меня — начальника штаба — два, Зеленковича — три! — Клюев выразительно позагибал тонкие пальцы.
— Товарищ майор…
— Оправдания отставить! Будем вычислять объём морального ущерба!
— Каким же способом? — растерянно
— Математикой! Слышал о такой королеве наук?
— Слышал, — буркнул Желтков. — И что считать?
— Звёзды! У тебя вот две звезды, у капитана — четыре. Майора зачтём за пять — чтобы к общему знаменателю привести, понимаешь?
Желтков кивнул: отлично понимаю. Пять маленьких звёзд приплюсовать к двум можно, а вот одну большую… шиш. Соображает начальник штаба — общий знаменатель требуется!
— А подполко-овник… — майор нарочно растянул слово, разрешая лейтенанту досказать верный ответ.
— Шесть! — бодро отчеканил Желтков.
— Мелко берёшь, — начштаба причмокнул губами, растопырил перед лейтенантом пальцы обеих рук. — Десять! Де-сять! Кстати, откуда у вчерашнего курсанта с зарплатой аж двенадцать рублей машина «Жигули»?
— Родители дали… семь тысяч, — признался Желтков и, чтобы уйти от неприятного допроса, полюбопытствовал: — По какой, товарищ майор, формуле считать будем?
— Униженные и оскорблённые тобой, ну, кто в мотоцикле — плюсом, а свои погоны — в минус. Понятно?
— Так точно! — опять гаркнул Желтков, хотя ничего не понял. — И что… с результатом?
— Проставляться!
— Это как?
— Не как, а чем! Коньяком. По полному соответствию звёздочек.
«А» равно «А штрих», — глядя в растерянные глаза Желткова, майор пояснил: — Условие такое! Изначально введённое волевым решением субъекта, производящим математические исчисления. Сечёшь?
Желтков, к тому, что напрочь запутался в военной арифметике, теперь уже не мог понять — что изливается из майора: ирония или строгость?
— Никак нет! — опустил он голову и подровнял носки надраенных хромачей.
— «А» есть результат исчислений по только что заданной тебе формуле, — Клюев ткнул указательным пальцем в пряжку лейтенантской портупеи. — «А штрих» есть художественное отображение звезды на бутылочной этикетке. Теперь ловишь тему?
— Угу, — протянул Желтков. Бутылочная этикетка — уже что-то знакомое. И сколько выставлять получится? Коньяк-то нынче дорог — по червонцу за три звёздочки!
— Угу, да не всё. За товарищей, как я понимаю, компенсировать ты будешь?
Желтков округлил глаза.
— Это же… такое выйдет… — пробормотал он.
— Выйдет! — радостно подтвердил Клюев. — За гудок могу коэффициент ввести — два или три. Или просто умножить на пи. Пи-пи — и шесть целых, двадцать восемь сотых! Слыхал про такое?
— Гудок я… случайно нажал…
— Случайность, по теории вероятности, есть категория закономерная! — отрезал начштаба.
— Мне ж зарплаты не хватит, товарищ майор! Натурально! — Желтков чуть не вскричал в отчаянном порыве.
Сумасшедшая сумма против какого-то глупого обгона!
— Согласен! Потому произведём дифференциацию твоих обязательств, — милостиво сбавил претензии Клюев. — Количество подлежащих оприходованию звёзд будет обратно пропорционально времени исполнения.
— Это как? — загнанный в угол Желтков только и раскрыл рот.
— Лейтенант, кто из нас позже училище заканчивал? — демонстрируя недовольство, Клюев наморщил лоб. — У кого мозги свежее?
Молодой взводный промолчал. Свежестью своих мозгов хвастаться его не тянуло.
— Элементарные вещи разъясняю! — вздохнул Клюев. — Укладываешься с доставкой в полчаса — с тебя за всё-про всё — пузырь. Уловил?
— Уловил! Ещё как, товарищ майор! — Желтков растянул в радостной улыбке рот и, будто он находился на старте, подобрался тотчас бежать. Сумрак с его души улетучился в секунду: живём! Червонец долой, зато начальство не в обиде!
В прокуренной канцелярии комбата Клюев размашисто бросил фуражку на стол, сел напротив Завадского. Тот, озабоченный, с плотно «утрамбованными» морщинами, оторвался от журнала боевой подготовки.
— Вместо отпуска — окружная проверка! — Завадский от злости хрястнул пополам карандаш. — Ты в академию собрался! Командир полка хвост накрутил, туже корабельного каната! Вот скажи, что делать?
— Сообразить по дозе! — Клюев кивнул на три прилежных гранёных стакана возле графина с водой.
— Где ж взять? Слава Горбачёву — без талонов только коньяк. — Завадский никак не остывал, гулко шипел. — У нас, видишь ли, в стране теперь одни благородные, графья — что попало не хлебаем.
— А я лично от коньячка не откажусь!
— Ради утречка и я бы грамм сто хлопнул. Или в лечебных целях принять. Какой бы доктор прописал!
Лицо Клюева озарила странноватая улыбка Он покосился на часы и забарабанил пальцами по большому, истёртому листу плексигласа.