Боги войны
Шрифт:
Помпей задумался: а если Юлия желает возвращения отца? Отправляя жену на корабль, он и не подумал поинтересоваться. Пусть она дочь Цезаря, но принадлежит она не ему, а супругу. Ее молодое тело влекло Помпея, и хотя Юлия переживала близость без восторга, муж считал, что ей нечего жаловаться на жизнь.
Если Помпей принесет жене голову ее отца — ужаснется ли она? Диктатор представил себе эту картину и слегка воспрял духом.
Помпей вышел из сената к ожидавшим его воинам; их безупречный строй радовал глаз. Из-за Цезаря Помпею казалось, что в мире не осталось порядка и можно нарушить любые обычаи, стоит только пожелать. Теперь ему приятно было видеть, как толпа
— От Агенобарба есть новости? — спросил Помпей у своего писца.
— Пока нет, хозяин, — ответил тот.
Помпей нахмурился. Хорошо бы этот глупец Агенобарб устоял перед искушением и не сунулся к галльским легионам. Приказ у него четкий.
Колонна солдат двигалась по широкой пустой дороге. Увидев, как Сенека построил воинов, Агенобарб одобрительно хмыкнул. Конечно, боевого опыта у юнца нет, но почти всю сознательную жизнь он провел в легионах. Любые задачи Сенека решал с уверенностью — у знати это, по-видимому, врожденная черта. Сейчас заместитель командующего соединил центурии в манипулы и на правом фланге поставил наиболее опытных командиров.
Где-то раздобыли старые сигнальные горны — отдавать основные команды: «стой», «вперед», «назад». Трех сигналов, по мнению Сенеки, достаточно, а лишние могут затруднить запоминание. Он шагал, довольный результатами своих усилий. Воины хорошо вооружены, накормлены и принадлежат величайшей военной державе. Хороший легион — это хорошее обучение и хорошие командиры. Солдаты, которые раньше несли службу на дорогах, прозябая в глуши, всеми позабытые, понимали открывавшиеся перед ними возможности. Их воодушевляло, что они идут драться с мятежником и за ними стоит Рим. У многих в Риме жили семьи, а сражаться за свою семью всегда легче, чем за высокие идеалы сенаторов.
Агенобарб ловил на себе взгляды воинов, и сладкое бремя власти, о котором он мечтал всю жизнь, словно придавало ему крылья. Даже просто идя со своими солдатами, командующий не мог скрыть радость. Большего требовать у богов нельзя, и Агенобарб поклялся пожертвовать им шестую часть своего состояния, если они еще и отдадут в его руки Цезаря.
Лазутчики обнаружили неприятельские силы в десяти милях к северу от Корфиния — такое расстояние солдаты пройдут меньше чем за три часа. Агенобарб хотел было ехать верхом, но здравый смысл одержал верх над тщеславием. Пусть солдаты видят командующего в своих рядах — когда придет время, он вместе с остальными вынет меч или метнет копье.
Агенобарб не мог не признать — Сенека составил план атаки мастерски. Одно дело отдать приказ, и совсем иное — выстроить боевые порядки и обосновать тактику. Сенеку устраивало, что сражаться предстоит с римскими воинами. Неизвестны лишь условия местности, а остальное произойдет в соответствии с наставлениями по воинскому искусству, которые он прекрасно изучил.
Когда Сенека выстроил войско, первое неблагоприятное впечатление Агенобарба рассеялось. На глухих дорожных заставах несли службу отличные солдаты, и многие из них воевали в Греции и Испании, прежде чем попасть в караулы. Строй они держали отлично, и не хватало только барабанщиков, чтобы отбивать ритм.
Агенобарб не мог отвязаться от мысли о почестях, ожидающих того, кто схватит изменника, угрожающего городу. Самая малая награда — пост трибуна или магистрата. Агенобарбу в его возрасте больше не бывать военачальником, но теперь все равно. Как бы ни обернулось дело, он запомнит этот день. Откровенно говоря, водить легионы по пустынным горам, вдали от дома — занятие не из приятных. Гораздо лучше вести мирную жизнь, посещая суд и принимая взятки от сыновей сенаторов.
Вокруг лежали небольшие возделанные поля. На каждом пригодном для земледелия клочке шелестели пшеничные колосья — хлеб для бездонной утробы Рима. Дорога была свободной, и Агенобарб не обращал внимания на путников, которые поспешно шарахались на обочину, давая дорогу легиону. Его легиону.
Когда лазутчики донесли, что Агенобарб вышел из Корфиния, Юлий тотчас отдал приказ выступать. Если противник не станет атаковать, то его ветераны, конечно же, легко догонят бывших стражников на дороге, прежде чем те достигнут Рима и окажутся в безопасности. Сомневаться в своем войске Цезарю не приходилось. Десятый неоднократно воевал против превосходящих сил, попадал в засады, отражал ночные атаки, усмирял мятежи бриттов. Юлий спокойно поведет их на любые силы, если нужно всего лишь уничтожить врага. Взять противника живьем гораздо труднее. Экстраординарии целое утро носились между отрядами Брута и Десятым легионом, передавая приказы.
Заставить неприятеля сдаться без боя — небывалая задача, тем более когда речь идет о таких же римских легионах. Люди постараются стоять до последнего, даже против превосходящего противника, но не оставят Рим без защиты. Чтобы они потеряли способность драться, нужно вселить в них настоящую панику.
Легионеры Десятого шли по нивам, вытаптывая пшеницу. И хотя ветераны шагали свободным строем, они оставляли за собой полосы, как будто по полям провели огромной бороной. И полосы эти одинаково ровно ложились по равнинам и холмам.
Экстраординарии неслись вперед, спеша увидеть противника. Воины Десятого, ожидая сигнала к атаке, положили руки на рукоятки мечей.
На горизонте темной полосой возникли легионы Юлия, и у Агенобарба забилось сердце. По приказу Сенеки затрубили горны, и их пронзительные звуки помогли солдатам расправить спины и укрепиться духом. Почти бессознательно они ускорили шаг.
— Стройся в каре! — проревел Сенека; колонна сразу распалась — центурии выступили в стороны.
И вот, словно на параде, строй стал расширяться, образуя подобие молота, рукоять которого была сзади по ходу движения. Она постепенно укорачивалась, и вскоре солдаты шагали единой плотной группой. Сжимая копья вспотевшими ладонями, люди готовились вступить в бой. Некоторые молились на ходу, вверяя свою жизнь богам. Агенобарб же возносил благодарность за то, что в его жизни наступила наконец такая минута. Строй вошел в густую пшеницу и двинулся дальше, сминая и затаптывая колосья.
Агенобарб не мог оторвать взгляд от сверкающих доспехов галльских легионеров. С волнением и нарастающим страхом смотрел полководец на неприятеля. Он уже слышал их трубы и горны и видел, как по сигналу противник перестраивается в небольшие отряды, продолжая неумолимо приближаться.
— Приготовиться! — крикнул Агенобарб через головы своих спутников, щурясь от заливающего глаза пота.
И тут Десятый, ревом разорвав тишину дня, бросился вперед.
Юлий ехал верхом рядом с солдатами и придерживал поводья, стараясь не слишком вырываться вперед. Он наблюдал, как уменьшается расстояние между его войсками и неприятелем, и чувствовал во рту вкус пыли. Воины Десятого не приготовили свои копья, и военачальник надеялся, что они так и будут действовать по плану. Галльские легионеры бежали по земле наперерез солдатам Агенобарба; после первого своего крика они хранили зловещее молчание.