Богиня мести

Несбё Ю

Представим себе, что ты ужинаешь с женщиной, а на следующий день ее находят мертвой. Что будешь делать?

Раздумав звонить, он прошел в гостиную, включил телевизор и рухнул в свое кресло с высокой спинкой. Затем вдруг рывком поднялся, снова вышел в прихожую и набрал номер.

Голос у Ракели был усталый.

— Сидел у «Шрёдера», — сказал Харри. — Только что вошел.

— Я звонила, наверное, раз десять.

— Что-то случилось?

— Харри, я боюсь.

— Хм. Очень боишься?

Подойдя к дверному проему, Харри зажал трубку между плечом и щекой и с пульта убавил звук телевизора.

— Не очень, — ответила она. — Немножко.

— Когда боишься немножко, это ничего. Это только прибавляет сил.

— А что, если я очень испугаюсь?

— Ты же знаешь, я тут же приеду. Стоит тебе только сказать.

— Мы

ведь уже говорили об этом, Харри, ты не можешь.

— Это даст тебе право отменить свое решение.

На экране телевизора Харри увидел человека в тюрбане и камуфляже. В его лице было что-то знакомое, кого-то он Харри определенно напоминал.

— Весь мир как с цепи сорвался, — сказала она. — Мне просто очень надо знать, что там кто-то меня ждет.

— Кто-то здесь тебя ждет.

— Но твой голос такой далекий, отстраненный.

Харри оторвался от экрана и прильнул к дверному косяку.

— Извини. Но я и вправду здесь и действительно думаю о тебе. Хотя голос и кажется отстраненным.

Она расплакалась.

— Прости, Харри. Наверное, я ужасная плакса. Знаю, ты так и думаешь. — Она перешла на шепот: — Но как же все-таки здорово, что я могу на тебя положиться.

Харри затаил дыхание. Медленно, но неуклонно надвигался приступ головной боли. Как будто кто-то стягивал череп металлическим обручем. Когда они оба положили трубки, он ощутил, как кровь бьется у него в висках.

Он выключил телевизор и включил проигрыватель, однако голос Тома Йорка сегодня казался невыносимым. Харри прошел в ванную и ополоснул лицо. Постоял на кухне, бесцельно заглянул в холодильник. Наконец он почувствовал, что не в силах дольше тянуть время, и поспешил в спальню. Оживший экран монитора отбрасывал холодные синие блики. Долгожданный контакт с окружающим миром, в результате которого он узнал, что ему пришло новое электронное сообщение. Теперь он прежде всего обращал внимание именно на это. Ужасно захотелось выпить. Сорваться с цепи. Пуститься во все тяжкие. Он высветил сообщение на экране.

Мне бы следовало проверить ее туфли. Вероятно, фотография лежала на ночном столике, и она взяла ее, когда мне пришлось отвернуться, чтобы зарядить пистолет. А с другой стороны, это даже делает игру немного увлекательнее. Немного.

C#MN

P.S. Она была испугана. Просто хочу, чтобы ты это знал.

Харри сунул руку в карман и достал кольцо с ключом и латунной пластиной с инициалами АА.

Часть III

Глава 20

Приземление

О чем думают люди, глядя в отверстие оружейного ствола? Порой мне кажется, они вообще не думают. Как та дама сегодня. «Не стреляй», — сказала она. Неужели она действительно думала, что эта ее просьба сможет что-то изменить? На карточке, приколотой к лацкану ее жакета, значилось: «Норвежский банк. Катрине Шойен». Когда я спросил ее, почему у нее такая странная фамилия, эта глупая корова, продолжая таращиться на меня, не придумала ничего лучше, как снова повторить: «Не стреляй». Тут я не выдержал, потерял над собой контроль, взревел и всадил ей пулю прямо промеж рогов.

Машины впереди, похоже, встали намертво. Спинка сиденья намокла от пота. По волне NRK «Новости постоянно» об этом до сих пор не сказали ни слова. Я смотрю на часы. При нормальном раскладе я был бы на даче в полной безопасности уже через полчаса. У машины передо мной такой мощный выхлоп, что мне приходится выключить вентилятор: Вообще-то скоро наступит время вечерних пробок, но они все-таки бывают позже. Странно. Может, впереди авария? Или все же полиция решила перекрыть все дороги? Да нет, невозможно. Сумка с деньгами лежит на заднем сиденье под курткой. Вместе с заряженной AG-3. Мотор передней машины отчаянно взревел, водитель выжал сцепление и продвинулся еще на пару метров. Снова встали намертво. От скуки я стал размышлять, что в моем положении логичнее — злиться или бояться, и тут я увидел их. По разделительной полосе шли двое — женщина в форме и высокий мужчина в сером плаще. Они внимательно вглядывались в машины справа и слева. Время от времени кто-то из них останавливался и с улыбкой перекидывался парой слов с водителем, по-видимому, непристегнутым. Вероятно, обычная рутинная проверка. Подходят ближе. По радио гнусавый голос объявляет по-английски,

что температура воздуха в месте приземления выше сорока градусов, и советует принять все надлежащие меры предосторожности против солнечного удара. Я сразу начинаю потеть, хотя и знаю, что на улице скорее промозгло и холодно. Они уже прямо передо мной. Тот самый полицейский. Харри Холе. Женщина похожа на Стине. Проходя мимо, она смотрит на меня. Я с облегчением перевожу дух. Готов уже рассмеяться. И тут раздается стук в стекло. Я медленно оборачиваюсь. Жутко медленно. Она улыбается, и в этот момент я замечаю, что боковое стекло полностью опущено. Странно. Она что-то говорит, однако слова тонут в рычании мотора передней машины.

— Что? — переспрашиваю я, открывая глаза.

— Could you please put the back of your seat to an upright position. [26]

— Спинку кресла? — растерянно повторяю я.

— We'll be landing shortly, sir. [27] — Она улыбается и исчезает.

Я протираю глаза, стряхивая с себя сон, и снова все возвращается. Ограбление. Бегство. Чемодан и билет на самолет, ждущие меня в загородном доме. Эсэмэска от Принца, что путь свободен. И тем не менее некоторая нервозность, когда приходится предъявлять паспорт на контроле в аэропорту Гардермуэн. Взлет. Все прошло по плану.

26

Пожалуйста, приведите спинку кресла в вертикальное положение (англ.).

27

Мы скоро приземляемся, сэр (англ.).

Я смотрю в окно. Вероятно, я еще не совсем проснулся — в какой-то момент мне кажется, что мы пролетаем над звездами. Затем я понимаю, что это огни города, и начинаю думать о машине, которую заранее заказал в бюро проката. Или же стоит переночевать в отеле в этом большом, душном и смрадном городе и двинуться на юг завтра? Да нет, за ночь я все равно еще как следует не отдохну от перелета. Так что уж лучше сразу добраться до нужного мне места. Которое, кстати, лучше, чем его репутация. Там даже есть пара норвежцев, с которыми вполне можно поговорить. Вернуться к солнцу, морю и сладкой жизни. Вот таков план. Во всяком случае, мой план.

Я крепко сжимаю рюмку, которую успел подхватить, когда стюардесса складывала мой столик. Так почему же все-таки я не верю в успех этого плана?

Гул мотора то громче, то тише. Я чувствую, что мы действительно снижаемся. Закрываю глаза и машинально задерживаю дыхание, зная, что сейчас последует. Она. На ней то же самое платье, что и в первый раз, когда я ее увидел. Господи, я уже тоскую по ней. И то, что унять эту самую тоску было бы невозможно, невероятно, даже если бы она осталась жива, уже ничего не меняет. Поскольку в ней с самого начала все было невероятно. Скромность и необузданность. Волосы, которые, казалось бы, должны поглощать свет, а на самом деле сияют, как золото. Упрямый смех одновременно с текущими по щекам слезами. Полный ненависти взгляд, когда я овладевал ею. Лживые признания в любви и искренняя радость, когда я, на ходу выдумывая предлог, просил прощения за очередное нарушенное обещание. И так снова и снова, пока я лежу в ее постели, опустив голову на подушку, которая еще хранит отпечаток лица того, другого. Все это уже в прошлом. За миллионы лет до сегодняшнего дня. Я снова закрываю глаза, чтобы не видеть продолжения. Как я всаживаю в нее пулю. Ее зрачок, который медленно расширяется, подобно тому как распускается роза. Вытекающую из раны кровь, капли, которые тихонько капают на пол. Излом шеи, запрокинутую назад голову. И вот женщина, которую я люблю, мертва. Оказывается, все так просто. Но это по-прежнему не имеет никакого значения. Это-то и прекрасно. Все так просто и прекрасно, что едва ли со всем этим можно жить. Давление в кабине падает, а напряжение растет. Внутреннее напряжение. Невидимая сила стремится наружу, разрывая барабанные перепонки и размягчая мозг. Что-то говорит мне, что все именно так и будет. Никто меня не найдет, не вырвет у меня моей тайны. Но план все равно сорвется. Взорванный изнутри.