Богиня мщения

Коллинз Джеки

Бобби рассмеялся.

— Каких женщин ты имеешь в виду?

— А помнишь школу? Вы с Эм-Джеем никогда не скучали в одиночестве — девчонки к вам так и липли.

— Интересно… — проговорил Бобби и прищурился. — С чего это ты вдруг вспомнила школу? И именно сейчас?

— Потому что в те времена моим главным развлечением было смотреть, как Мистер Звезда Футбола набирает очки.

— Но ведь это было давно, Денвер. Теперь все позади. К тому же у меня есть ты.

— Вот как? — поддразнила она. — Я — у тебя?

Бобби сразу понял, к чему она клонит.

— И наоборот, естественно, — сообщил он великодушно. — Сколько

мы уже вместе?

— Не знаю точно. — Денвер прикинулась равнодушной. — Месяца три примерно.

Бобби покачал головой:

— Примерно!.. Я уверен, ты могла бы назвать точное количество часов и даже минут!

— Это я — то?

— Это ты-то.

Они улыбнулись друг другу, наслаждаясь своей легкой пикировкой.

Одной из причин, по которой Денвер так нравилось проводить время с Бобби, было то, что с ним у нее всегда было о чем поговорить. Нередко он рассказывал ей о своем покойном отце или о родственниках по отцовской линии, которые до сих пор жили в Греции. Только племянница Бобби Бриджит переехала в Нью-Йорк и стала топ-моделью. Именно ей и Бобби досталась по наследству большая часть огромного состояния Димитрия Станислопулоса. О своем богатстве Бобби почти не говорил — он только признался Денвер, что чувствует себя неловко, когда речь заходит об этих деньгах, потому что не он их заработал. С самого начала Бобби решил, что не тронет ни цента из этих денег, а постарается сколотить собственный капитал. И он уже сделал первые шаги в этом направлении — два его клуба в Нью-Йорке и Лас-Вегасе пользовались невероятной популярностью и приносили отличный доход.

Желание Бобби самому зарабатывать на жизнь очень нравилось Денвер. Было ей по душе и то, что он ведет себя совсем не как наследник огромного состояния — Бобби никогда не позволял себе никаких излишеств. Например, он почти не пользовался самолетом Станислопулосов. По его же собственным словам, к возможностям, которые давало ему богатство, он прибегал лишь в крайних обстоятельствах.

Денвер, в свою очередь, тоже рассказывала ему о своей семье — о своих близких, с которыми Бобби пока не встречался. Знакомить его с матерью, активисткой одного из политических движений, и отцом — независимым адвокатом — Денвер не спешила. Ее родителям и трем братьям очень нравился Джош — ее прежний бойфренд, и Бобби они могли встретить в штыки. Нет, решила Денвер, она представит Бобби своим близким, только когда будет уверена, что их связь продлится больше чем несколько месяцев.

Когда она объяснила все это Бобби, он только рассмеялся.

— Выходит, я недостаточно хорош, чтобы познакомиться с твоими родными? — спросил он.

— Рано или поздно ты обязательно с ними познакомишься, — заверила Денвер. «Когда-нибудь, но не сейчас, — мысленно добавила она. — Сейчас еще слишком рано».

— Ах, Бобби! Это ты!.. — воскликнула какая-то девица, останавливаясь возле их столика. Молодая, смазливенькая, она принадлежала к широко распространенному типу «подающих надежды» моделей или актрис. Насколько было известно Денвер, такие девушки давали не только надежды, напротив, они трудились в поте лица… и тела, лишь бы вскарабкаться по карьерной лестнице как можно выше. — Сто лет тебя не видела, — продолжала щебетать девица. — В последний раз мы встречались на вечеринке у Грейдона, помнишь? Как поживаешь, Бобби? Что поделываешь? Как ты вообще оказался в Лос-Анджелесе?

— Э-э-э…

привет, — пробормотал Бобби. Он никак не мог вспомнить, кто перед ним, к тому же ему это было совершенно безразлично. — Познакомься с Денвер. А это, гм-м…

Девица скользнула по Денвер безразличным взглядом и, не дав себе труда назвать свое имя, снова обратилась к Бобби:

— Нам обязательно нужно встретиться, поговорить… — промурлыкала она. — Я так по тебе соскучилась. Позвони мне — я остановилась в «Мондриане», о’кей?

С этими словами она отошла, весьма довольная собой. Ее шестидюймовые каблуки громко цокали по мраморному полу.

— Как мило, — заметила Денвер.

— Клянусь, я даже не знаю, кто это! — с жаром произнес Бобби.

— Да хоть бы и знал, — хладнокровно отозвалась Денвер, которая твердо решила не устраивать Бобби сцен ревности. В особенности если повод пустяковый. — У меня тоже были приятели до тебя.

— Она никогда не была моей подружкой, — возразил Бобби. — Честное благородное слово. Я понятия не имею, кто она такая и как ее зовут. Хотя лицо, кажется, знакомое… — честно добавил он.

— Это неважно, Бобби.

— Совершенно неважно, — согласился он. — Единственное, что имеет для меня значение, — это то, что сейчас я сижу здесь с тобой.

Денвер кивнула. Бобби Сантанджело Станислопулос всегда знал, что именно нужно сказать в тот или иной момент.

И как …

* * *

Макс собиралась уходить. Гарри тоже, но Куки вдруг заупрямилась.

— Я останусь, — твердила она. — Фрэнки за мной присмотрит.

— Как же ты останешься? — возразила Макс. — Мы ведь вместе приехали на машине Гарри.

— Возьму такси, — возразила Куки. — Или кто-нибудь подвезет.

— И кто, например? — спросила Макс, начиная злиться.

— Да тот же Фрэнки хотя бы… — Куки пожала плечами. — Я уверена, он не откажется.

— Ну да! — воскликнула Макс. — Фрэнки не откажется забраться к тебе в трусики — это точно, а насчет остального — не знаю.

— Чего в этом плохого-то? — Куки пьяновато ухмыльнулась. — К тому же я никогда не надеваю нижнее белье, идя на вечеринку. Трусики — это лишнее.

Этот спор начался, когда после нескольких коктейлей Фрэнки ненадолго ушел, чтобы поприветствовать каких-то знакомых. На протяжении всего вечера он старательно разыгрывал из себя Мистера Гостеприимность, но Макс ни на грош ему не верила. Ей хотелось домой, да и Гарри тоже заскучал.

— Мы не можем оставить тебя здесь одну, — повторила Макс, глядя на Гарри в поисках поддержки.

— Почему одну? Я же сказала, что буду с Фрэнки, — возразила Куки, откидываясь на спинку стула.

— Твой Фрэнки — «снежок», кокаинщик, — усмехнулся Гарри. — К тому же он совсем старый. Тебе это надо?

— Фрэнки вовсе нестарый, — огрызнулась Куки. — И он клевый. В общем, вы двое можете уматывать. Я остаюсь. Точка.

Макс сдалась. Она знала, что, если Куки уперлась, ее ничем не сдвинешь. О Фрэнки она тоже имела представление, так что если подруга решила идти до конца… Вряд ли Куки была девственницей — в конце концов, всю свою молодую жизнь она провела в Голливуде и окрестностях.

— Как хочешь, — сухо сказала Макс. — Только лучше с ним не трахайся. Фрэнки не тот, кто тебе нужен. Поверь, я знаю!