Богиня по выбору
Шрифт:
– Ладно, рассказывай. Что было на картинах?
– Им нравилось причинять боль друг другу. – На моем лице не отразилось, видимо, ожидаемое им удивление. Ведь он никогда, к сожалению, в отличие от меня, не смотрел МТВ. – Во время близости. Еще нам стало известно, что они были связаны с темным богом.
У меня появилось ощущение, что вопрос о них я задала Аланне в тот день неслучайно. Я сглотнула, боясь подумать о том, куда это может меня завести, но уверенная, что инстинктам, которыми наделила меня богиня, надо доверять.
– Темный бог? Кто он?
Кланфинтан поморщился и с отвращением произнес:
– Помимо
– Подожди, я ничего не понимаю. Что за трехликое зло?
Кланфинтан понизил голос, чем еще больше напугал меня, поскольку в спальне мы были одни. К чему такая секретность?
– Я не люблю об этом говорить. Никому не следует без нужды вспоминать о темном боге, даже Верховному жрецу и Избранной великой богини. Однако как Любимица Эпоны ты должна знать, чем опасны фоморианцы и кого наши беспечные воины впустили в Партолон.
– Рассказывай, – храбро велела я, хотя мне и было немного страшно.
– Трехликое зло называют Придери. В старых легендах говорится, что некогда он был богом, как Сернуннос, однако его местом были горы и Северные земли. По легенде, он был супругом Эпоны, и она его любила. Потом он захотел получить больше силы, чтобы подчинить Эпону своей власти.
В глубине души я понимала всю абсурдность желания Придери, ведь Партолон матриархальный мир. Здесь были боги, которым поклонялись, как супругу богини, однако место их было второстепенным. Но мужчины не подвергались здесь унижению. Они уважали богиню, как прародительницу всего, за это же уважали женщин. Любое нарушение равновесия уничтожило бы Партолон, а он был прекрасным местом.
– Как поступила Эпона? – спросила я, уже зная ответ.
– Гнев богини был страшен, а боль глубока. Она вышвырнула Придери из Партолона, нанеся удар такой силы, что он распался на несколько аспектов, так бывает с душой, если она травмирована, вот почему его изображают трехликим. – Кланфинтан отвернулся, давая понять, что не хотел бы продолжать, но мне было необходимо знать больше, и я осмелилась спросить:
– И какие они, эти лики?
Муж тяжело вздохнул.
– На одном видны только глаза, губы сжаты, остальные черты размыты. Второй лик – только огромная зияющая пасть. Отвратительная. Пустые глазницы. Третий лик безупречно красив. Говорят, Придери выглядел так до предательства.
Я отхлебывала чай, стараясь не замечать, как дрожит моя рука.
– А в Партолоне ему кто-то поклоняется?
– Нет. Ну, может, только кто-то в глуши.
– Но Сторожевой замок находится не в глуши.
– Нет, но люди там попали под власть фоморианцев, их погубили жадность и порочность. Последовательность событий нам уже не удастся выяснить. Очевидно лишь, что Придери имел на них влияние. – Он коснулся моей щеки, желая успокоить. – Не волнуйся так, любовь моя. Люди лишь по собственной воле внимают тихому шепоту трехликого зла, но народ Эпоны не позволит тьме завладеть их душами. Я уверен, что новые воины Сторожевого замка будут хорошо выполнять свои обязанности.
– Вот и отлично. – Я постаралась избавиться от неприятного чувства, возникшего из-за разговора о Придери. – Значит, мой план выполним?
Кланфинтан улыбнулся:
– Да, твой приказ открыть в замке школу по подготовке воинов очень понравился новым
– Знание и бдительность – наилучшее сочетание.
– Сторожевой замок больше не допустит вторжения врагов, – твердо произнес муж.
– Ты сказал, что выживших фоморианцев не так много, у них не хватит сил атаковать нас снова?
Эти существа были демонами-вампирами, настоящими адскими тварями, одна мысль о том, что они вновь могут попасть в наш мир через проход в горах, для защиты которого был построен замок, вызывала дрожь во всем теле.
– Я считаю, что оспа и потери в битве ослабили их племя, а возможно, и уничтожили, но стоит всегда быть готовыми к худшему.
– Могли они забрать с собой беременных женщин, когда бежали? – пугаясь своей мысли, спросила я.
– Молюсь, чтобы это им не удалось.
Ответ не обнадеживал.
– Значит, нам надо быть начеку.
– Да.
– Ясно. – Мне внезапно захотелось спать, и я широко зевнула. Кланфинтан навострил уши (впрочем, не в буквальном смысле).
– Если организм требует отдыха, не надо противиться, – тоном будущего заботливого отца произнес он.
– Хм, разнообразия ради не буду с тобой спорить. – Я встала, потягиваясь, словно кошечка.
Несмотря на тревожные мысли о темном боге, горячий бульон и ароматный чай меня успокоили, кроме того, я больше не страшилась неизлечимой болезни, поэтому чувствовала себя умиротворенной и готовой крепко заснуть. Ну, и оргазм тоже сыграл свою роль.
– Надеюсь, ты согласишься, что это один из приятных побочных эффектов твоей беременности, – ухмыльнулся Кланфинтан и прошел за мной к ложу.
– Я бы не очень рассчитывала на его продолжительность, – зевнула я, упала на матрас и прижалась к удобно расположившемуся на нем мужу. Может показаться, что спать с кентавром не очень удобно, но это не так. Какую бы позу я ни принимала, рука его всегда дотягивалась до моей спины, ноги или нежно поглаживала плечо. Его прикосновения были для меня лучшим снотворным, его любовь убаюкивала. Глаза слипались, я была готова провалиться в сон, когда услышала над ухом голос мужа:
– Я полагал, ты воспользуешься Волшебным сном, чтобы навестить меня. – Он немного помолчал, потом добавил: – Или ты приходила, а я не почувствовал?
– Нет… – Вопрос мгновенно прогнал сон. – Последний раз я делала это, когда ты воевал с Нуадой.
Кланфинтан не ответил, лишь кивнул, издав при этом странный звук. Мы оба вспомнили последнюю и самую страшную битву с Нуадой – вождем фоморианцев. Он едва не убил моего мужа. Тогда я вошла в транс, и богиня помогла мне выйти из физического тела и отвлечь Нуаду. Кланфинтан смог убить вождя, чем вызвал панику в рядах фоморианцев. Нам удалось победить. До этого Эпона тоже помогала нашим воинам через меня. Во время сна я покидала тело и отправлялась на разведку, облетала позиции врага и старалась заманить их в расставленные нами ловушки. После окончания войны и нашей победы Эпона никогда больше не прибегала к этому способу, даже когда я молила ее отправить меня во сне к Кланфинтану. Я также ни разу не слышала с той поры ее голос, к которому успела привыкнуть. Это продолжалось до сегодняшнего дня, до момента, когда она прошептала: «Все очень серьезно, Любимая моя!» Тогда я поняла, как сильно меня тревожило молчание богини.