Бои местного значения
Шрифт:
«Все! С соплями покончили, война продолжается! Теперь надо разобраться с этими «товарищами».
Лихарев, Буданцев и Власьев уже сидели за квадратным обеденным столом с пудовыми резными ножками, похожими на артиллерийские снаряды крупного калибра. Хозяин квартиры щедро разливал по серебряным, с чернью, профессорским чаркам французский коньяк.
«Квартирка – аггрианская, – продолжал анализировать обстановку Шульгин – значит, этот паренек – их здешний резидент. Иркин предшественник. А я, грешным делом, поначалу вообразил, что он – от
Антона, шеф-атташе Галактической Конфедерации Ста миров, вместе с которым пришлось сражаться с агграми, Сашка откровенно недолюбливал. Хотя и уважал. Так тоже случается, когда сталкиваются две сильные личности, вынужденные делать общее дело.
«Впрочем, возможно, с его точки зрения, опасности действительно нет. Или – пока нет. Не врал же он мне раньше. Так, недоговаривал. Ребят из сорок первого года четко выхватил. Может, так им и задумано? Ничего, пробьемся».
– Выпьете с нами? – спросил Лихарев. Остальные, очевидно, свое согласие уже высказали.
– А чего ж? За знакомство. – То, что за предыдущие бессонные сутки он уже выпил не меньше полулитра, Шульгин успел забыть. Мороз, нервное возбуждение, да, наверное, и биохимия организма как-то изменилась. Алкоголь под влиянием матрицы разлагался почти мгновенно, без всяких последствий. «Вдобавок, раз нас теперь в этом теле двое, то и любую дозу тоже на двоих нужно делить».
– Если позволите, Григорий Петрович, – продолжал Лихарев называть Шульгина прежним именем, – мы сначала решим первостепенные вопросы, а уже потом побеседуем на более общие темы.
Шульгин молча кивнул. Все правильно. Ни к чему Власьеву, а уж тем более сыщику-муровцу знать истинное положение дел «в этом лучшем из миров».
– Тогда с вами уточним позицию, Иван Афанасьевич. Задание товарища Сталина выполнено полностью и в срок. Невзирая на имевшиеся трудности. Разумеется, еще пару дней вам в городе, тем более – на службе, появляться не следует. Пока все устаканится. Поживете здесь, отоспитесь за все прошлое и впрок. А потом сориентируемся, вернемся и к вопросу об обещанной награде.
– Какая там награда? – искренне изумился Буданцев. Он был убежден, что жизнь, свобода, а уж тем более – собственная отдельная квартира куда важнее и ценнее, чем любые чины и ордена. Впрочем, орден Красного Знамени или хоть «Знак Почета» совсем неплохо выглядел бы на его гимнастерке рядом с единственным ведомственным значком.
– Это уж позвольте мне судить. Начальником МУРа поработать не желаете ли? А то комиссаром госбезопасности? Предчувствую серьезные изменения в этой конторе в ближайшее время. Надежные люди там очень не помешают.
«Ага, до очередной разборки, – подумал Буданцев, но вслух этого не сказал. – Интересно бы посчитать, какова средняя продолжительность жизни комиссара ГБ от трех ромбиков до стенки?»
– Да я бы, знаете, и на старом месте с удовольствием.
– Смирение паче гордости, – понимающе кивнул Лихарев. – Одним словом, ваша позиция мне ясна. Но вряд ли мы можем позволить себе разбрасываться ценными кадрами, которые, как сказано свыше, решают все. Может быть, я просто предложу вам достойный пост в моем личном аппарате. Но – время терпит. Выпивайте, Иван Афанасьевич, и закусывайте.
За каким-то пустячным разговором на общие темы Валентин подождал, пока Буданцев насытится. Без всякого дополнительного намека сыщик, знающий субординацию, поблагодарил за ужин и отправился в отведенную ему комнату, где мгновенно и заснул, довольный, что больше никуда не нужно бежать, ни о чем серьезном думать.
Власьев пока воздерживался от высказываний и вопросов. Ему это было совсем не трудно. Но внимал он словам, жестам, недомолвкам и непонятным ему намекам тщательно. Все его сомнения, подозрения и догадки подтверждались самым наглядным образом.
Шульгин сразу обратил на это внимание.
– Что-то загрустили вы, Николай Александрович. С чего? Наши планы осуществились наилучшим образом, а я ведь почти не надеялся, признаюсь вам. Устали? Так теперь все в прошлом. Утром я передам бумаги моему человеку и… Мне отчего-то кажется, что проблем с переходом границы у нас теперь не возникнет.
Власьев остро глянул из-под насупленных бровей на «наркома», перевел взгляд на Лихарева.
– Вы уж простите старика необразованного, Григорий Петрович, только я бы сначала хотел выяснить – с кем мы все-таки дело-то имеем? – В речи старшего лейтенанта зазвучал даже слегка утрированный тверской акцент. – А то я не пойму ничего. Тот из милиции, этот товарищ вообще инженер, какие у нас общие дела?
– Это вы меня простите, что так получилось. Но я на самом деле многого не знал. Да и сейчас еще не во всем разобрался. Буквально до последнего момента был уверен, что мы с вами вдвоем – против всего советского мира. И поступал соответственно. Думаю, вам не в чем меня упрекнуть. Только вчера днем удалось встретиться с людьми, которые, вроде нас, судьбами Отечества озабочены и со сталинским режимом воевать готовы. Пообещали помощь. Вот она и пришла.
Шульгин импровизировал, что было не так уж трудно со всем его предыдущим опытом, стараясь, с одной стороны, успокоить старого товарища, которому столь многим был обязан, а с другой – исподволь выяснить позицию Лихарева.
Валентин смотрел на него одобрительно и думал, что с этим человеком безусловно можно и, главное, нужно иметь дело.
– Да вы не осторожничайте, Григорий Петрович, – поощрил он Шульгина. – И заодно познакомьте нас по-настоящему. Николай Александрович, конечно, играет свою роль очень убедительно, но ведь он не только лесник, да?
– Да как вам сказать, гимназий он действительно не кончал.
– Но закончил Пажеский корпус, – со смехом продолжил цитату Валентин, неожиданно для себя попав почти в точку.